ненужное у своего собеседника. На этом и основаны мои лекции об искусстве дискуссии, которые я вам читаю в нашей школе. Нужно знать то, что нужно для вашего собеседника, и знать то, что собеседник ваш знает про то, что вам нужно. А вот что именно вам нужно узнать у него — ему знать, возможно, не стоит. В этом и состоит суть нашего ремесла. А самое главное — это честность.

Я честно им говорил, что я обычный хозяйственник, инженер-путеец, а кто ж виноват, что они все там были такие вот — недоверчивые. Добрей к собеседнику нужно быть, верить тому, что он говорит, в этом залог покойного сна и успешной карьеры, а если как эти фашисты — не доверять никому, обязательно случится гастрит, раннее облысение и выпадение прямой кишки, то есть геморрой, а меня от всего это всю жизнь Господь миловал. Потому что надо быть честным!

А дальше все было просто. Мы за два месяца тайно построили одноколейную железную дорогу — через все эти пески и пустыню, а потом удивили японцев количеством наших пушек и танков посреди тамошнего безлюдья и пустошей. За всю Русско-японскую царская железная дорога не сумела перевести столько техники и боеприпасов на этот удаленный театр, сколько нам удалось — всего за два месяца! И за этот успех меня — опять же персонально — отметили небольшою наградой от партии и правительства. На этом бы и можно было завершить этот рассказ, если бы не одна странная и занимательная история, которая тогда случилась с моими сватьями Башкуевыми.

Суть дела была в том, что фашисты нас немного надули. Они обещали, что пришлют нам своих немецких инструкторов, дабы, так сказать, связать грядущий Пакт своей кровью, однако же обманули. При ближайшем рассмотрении немецкие офицеры, вошедшие в штаб так называемой «Первой интербригады», оказались вовсе не немцами, а самыми что ни на есть словаками. Однако и они в этих боях, особенно при побоище на Баин-Цаган, поучаствовали, и с десяток их трупов, обутых в характерные сапоги германского образца, достались японцам. Потом-то участие немцев в этих событиях тоже стало нашей государственной тайной, но не потому, что там немцы присутствовали, а потому, что с этими словацкими офицерами наши сотрудники хорошо поработали, и из этого германская контрразведка сочла, что кто-то среди них может быть советским агентом. Однако выяснять это немцы не стали, расстреливать всех огульно не захотели, а вместо этого послали всех словаков, которые на нашей стороне при Халхин-Голе участвовали, подальше от прочих войск из Германии. То есть всем этим офицерам отныне было запрещено воевать на Восточном фронте против наших войск, ибо с точки зрения СД и гестапо, там возникли слишком хорошие отношения между нашими и словаками. В итоге словаки были направлены Гитлером на их Южный фронт и всю войну провели в Африканском корпусе Роммеля в Африке. Тем самым, даже если там и были наши товарищи и сотрудники, то никакой прямой выгоды от этого нашей стороне вроде бы не было. Однако, как выяснилось уже после войны, наши за дни совместной службы на Халхин-Голе сумели завербовать не одного-другого словака из германской армии, а всю их разведслужбу чохом. Поэтому, когда военная разведка Германии работала против англичан в Африке, то завербованные ими арабы сразу становились двойными агентами как германской, так и советской разведки. А завербовали словаки тогда всех так называемых «молодых офицеров» в египетском корпусе британской армии, так что наша страшная тайна про Халхин-Гол заключалась в том, что все будущие арабские лидеры и политики, например, Гамаль Абдель Насер или Анвар Садат, оказались в советской разведке, но не сразу, а через вербовку фашистами. Поэтому и халхин-гольская предыстория нашей горячей дружбы с Египтом оказалась столь засекречена, ибо из нее получалось, что мы поддерживали в Египте убежденных фашистов. Положа руку на сердце я не думаю, что товарищ Сталин стал бы целоваться с фашистами из арабов, но, когда все это началось, были уже хрущевские времена, и у нас на верхах, видимо, что-то слегка изменилось. Однако родимые пятна всех этих вербовок арабских молодчиков словаками из германской разведки по сей день дурно пахнут, так как вербовали они их все равно в карательный «мусульманский батальон», который потом в Крыму жег и расстреливал, вот поэтому участие немцев в халхин-гольских боях против японцев так и осталось государственной тайной.

Если бы это все огласили, то Никита Хрущев, лобызающийся с египетскими фашистами и давший заведомому арабу-фашисту Звезду Героя Советского Союза, совсем бы иначе выглядел. Впрочем, он и так отмочил много чего, но то, что эта история осталась за рамками, помогало сохранить ему свое реноме. Однако это все лирика, так сказать, вишенка на торте, а на деле в этой истории было еще много чего намешано. К примеру, немцы были вместе с японцами в антикоминтерновском пакте, однако они же стреляли в японцев и убивали их в дни Халхин-Гола. Мы понимали, что если японцы узнают об этом предательстве, то Советский Союз сможет избежать потенциальной войны на два фронта — против Германии и Японии одновременно. Вопрос весь был в том, каким образом об этом рассказать японской разведке?

Мы обещали немцам сохранить все это в тайне. Японский император, да и министр Тодзио, верили бесноватому фюреру и ненавидели наших. Мы не могли сами прийти к японским разведчикам и рассказать им про все, потому что они бы нам не поверили. Стало быть, нужно нам было сделать все так, чтобы японцы сами обнаружили истину, а для этого утечка должна была случиться у нас — на самом верху, чтобы все выглядело как взаправду. Японцы сами должны были у нас этот секрет выведать, а как было его до них донести, если все люди в подобных секретах сведущие, с нашей стороны были либо строевыми офицерами, которые бы не стали сами по себе общаться с японцами, либо потомственными родовичами, которые поколениями служили России, и для них предательство было немыслимо. Если бы я, к примеру, или мой сват Борис сами бы пошли к тем же японцам, они бы не приняли ни одного нашего слова на веру, то есть утечка должна была быть мотивированной и личностью изменника обусловленной. Поэтому-то меня, как потомственного шамана и знатока отношений между местною знатью, просили помочь с советом по поводу организации подобной утечки. А так как речь шла о предотвращении возможной войны на два фронта для моей Родины, сантиментам тут места не было.

В итоге