Он махнул рукой таксисту, который терпеливо ждал щедрого пассажира. Если тот за обратный путь отвалит столько же, сколько за дорогу сюда, на сегодня рабочий день можно считать оконченным.

- Едем в Ольховку, - сказал, как о чем-то давно решенном, Петр Данилович. - С Владимиром я разберусь сам. Завтра.

- Он приедет встречать меня, - опустила глаза Феодора. - Вы… ты… отдаешь себе отчет…

- Отдаю! - перебил Корнеев. - Никогда еще я не осознавал с такой исчерпывающей ясностью, чего именно мне хочется. И готов отчитаться за свои чувства и поступки где угодно и перед кем угодно.

- Почему ты на такси?

Феодора постепенно привыкала по-новому обращаться к этому мужчине, который еще четверть часа тому назад был ее свекром. Кем же он стал ей сейчас?

- Мой очередной «Мерседес» взорвался и сгорел у цветочного магазина «Флора», где я покупал для тебя эти цветы! - почти весело воскликнул Петр Данилович. - Представляешь? Вот незадача. Я едва не опоздал!

- Как… взорвался?! - побледнела Феодора.

- Это ерунда. Не имеет значения, - серьезно произнес он, беря ее за руку. - Я люблю тебя, несмотря ни на что.

- Вы… ты думаешь… Нет, это не я. Не я!

- Какая разница? Я жив, машина пропала, конечно, да черт с ней, куплю новую. Тебе какую хочется?

- Нет, погоди! - остановила его Феодора. - Так нельзя. Ты подозреваешь…

- Ничего я не подозреваю. Ничего! Мне плевать, честное слово. Веришь?

Она покачала головой.

- Зря! - огорчился господин Корнеев. - Ты меня совсем не знаешь. Пора это исправить. Хуже другое: Володька, стервец, кажется, нанял сыщика, тот ходит, всюду сует свой нос, вынюхивает, высматривает. Я боюсь за тебя! Понимаешь, написанное мной завещание может вызвать кривотолки в свете последних событий. Получается, что я невольно тебя подставил. Придется улаживать ситуацию! С сыном я поговорю, а вот…

- Что, если это не Владимир? - перебила она.

Петр Данилович озадаченно уставился на Феодору.

- Больше вроде бы некому.

- Откуда ты узнал про сыщика?

- Он явился прямиком ко мне домой, в Ольховку! Учинил допрос, приплел убийство какого-то инженера, старый план Силуяна Корнеева…

И Петр Данилович выложил все, о чем они говорили с детективом.

Таксист посигналил. Удивительный пассажир успел-таки встретить красивую даму - кто она ему? дочка? любовница? - и теперь они стоят под одним зонтом, болтают, словно сто лет не виделись. Странные люди! Дождь идет, а они не замечают.

- Садись в машину, - Корнеев открыл дверцу для Феодоры. - Надо ехать.

Туман почти рассеялся, и в Ольховку они добрались за два с половиной часа. Феодору клонило в сон, но задремать не удалось: слишком много всего свалилось на нее сегодня. Мысли мешали, пугали своей противоречивостью, путались. Неизбежность объяснения с Владимиром нависла тяжелой глыбой, придавила душу.

Дом Петра Даниловича поразил гостью простотой и удобством, патриархальным уютом, отсутствием помпезности, парадности и показухи. Здесь все было подчинено единой гармонии основательного, обустроенного быта, располагало к отдыху и наслаждению покоем. Ужасным показался Феодоре ее коттедж в Рябинках, полный вычурных угловатых предметов, кричащих цветовых пятен, красного и черного, массивных ваз, плюша, металла, крокусов и лаванды в горшках. Запах лаванды должен успокаивать, но все происходило наоборот, от его густого аромата мутилось в голове, подташнивало.

- Обслугу я отпустил, - признался хозяин. - Так что располагайся, будь как дома. Впрочем, почему «как»? Это твой дом, Феодорушка.

Он проводил ее в просторную, облицованную мелкой золотисто-зеркальной плиткой ванную, а сам отправился готовить ужин: блинчики с икрой, красную рыбку, цыплят в ореховом соусе.

Феодора полежала в горячей пенной воде, вытерлась, закуталась в длинный халат такого же золотистого цвета, как и стены ванной комнаты. Много вещей, подобранных со вкусом и любовью, поджидали ее на каждом шагу - изящные шлепанцы, шпильки для волос в специальной подставке, шелковая пижама, прочие женские мелочи. Хозяин заранее подготовился к приему очаровательной гостьи.

За столом Феодора сразу выпила изрядную порцию коньяка, охмелела. Впервые в жизни ей не хотелось притворяться, играть чужую роль. Она должна была бы упиваться своим счастьем, а у нее слезы наворачивались на глаза.

- Ты поплачь, родная, - заметил ее состояние Петр Данилович. - Невесты всегда плачут перед венцом.

Он пошутил, а Феодора вдруг зарыдала в голос, уронила голову на руки. Долго, долго изливала она ему свое горе, рассказывала историю своей жизни, выкладывала всю подноготную, ничего не скрывая, не тая, - начиная с детства и до брака с Владимиром, до своих корыстных помыслов, до поместья в Рябинках, до своих ночных и дневных страхов, до подделки ключей и бродившей вокруг дома лешихи.

- Теперь ты меня разлюбишь, - вздыхала она, не веря своим словам. - Бросишь, прогонишь. Ну и пусть. В жизни один грех - ложь! Ничего нельзя начинать со лжи!

Она каялась, не оправдывая себя, не выгораживая, словно бы даже с наслаждением признавалась в самых мерзких поступках, самых грязных мыслях, самых порочных желаниях. Корнеев молча слушал, ни одна жилка на его лице не дрогнула.

- Любовь - как святая вода, все смоет, - сказал он, когда Феодора выплакалась. - И не такая уж ты отъявленная злодейка! А если и так, мне все равно. Грешить, значит, грешить. Чтобы без возврата!

Вопрос, всю ли правду о себе открыла Феодора, не пришел ему в голову. Он задумался о другом.

* * *

- Где ты был? - спросила Ева, разглядывая брошенную в ванной одежду Славки, всю в пыли и в земле. - Такое впечатление, что ты валялся в грязи. Опять с кем-то дрался?

- С лабиринтом, - пошутил сыщик. - Едва сумел одолеть. С трудом выбрался, твоими молитвами, дорогая!

- Придуриваешься? - рассердилась она.

- На этот раз - чистая правда.

И он рассказал Еве, куда ездил и на что наткнулся абсолютно случайно.

- Мои смутные предположения неожиданно оправдались, - подвел он итог. - Но вышел я оттуда чудом! После третьего круга блуждания с фонарем в кромешном мраке до меня дошло, что в одном из помещений два одинаковых проема с разных сторон: в один выходишь, в другой - через коридор и пару поворотов заходишь; снова в первый проем выходишь, и так до бесконечности.

- Как же ты сразу не сообразил?

- Сообразишь там, в темноте! Крошечная, миниатюрная ловушечка для слабонервных придумана просто, как все гениальное. Под землей легко поддаться панике: ориентация нарушается, воздух спертый, видимость ограничена - все пространство взглядом не охватишь, только то, куда падает свет фонаря. Заблудиться - раз плюнуть! Неопытному человеку лучше туда не соваться: пока разберешься, успеешь инфаркт получить. Замкнутое пространство - дрянная вещь!