– Дружище, не нервничай. я растолкую. Начинать надо с Анны, – но Килька не начинал, выдерживая театральную паузу. Любитель эффектов!

– С какой Анны? Теперь кроме бабы Лиды еще и Анна появилась? Она мне кто? Тетка с чьей стороны?

– Тебе никто. Не воображай очень про себя. Она – прабабка Петьки Глаза. Нашего охламона в черном… Анна из Анютиных. Тех самых, хуторских. Брат Анны Сашка в Красную Армию ушел вместе с дедом твоим Гранитом и тоже карьеру сделал при советской власти, но не по чекистскому ведомству, а в мирной жизни, хотя тогда везде боролись за светлое будущее. Выдвинулся в комсомольские вожаки на строительстве комбината – там у вас, на месте деревни Батя. Когда разоблачили вредительскую организацию, то загребли и Сашку Анютина. Или его раньше взяли, чем разоблачили? Не суть важно. Сашкина фортуна – впаяли срок и отправили в Гулаг, но не расстреляли. После смерти Сталина возвратился уже больной.

– При чем здесь Анна?

– Она – Сашкина сестра. Забрала брата на старости лет, и умирал он уже в Утылве. На кладбище похоронен, где и баба Лида. И Анна там рядышком лежит.

– Заново спрашиваю! Глайзер откуда взялся? и Петька Глаз?

– Анна до войны тоже попала на промплощадку – брат пристроил. Встретилась с одним советским начальником – коммунистом Глайзером. Забеременела. Начальника как матерого вредителя шлепнули. Тогда к стенке приставить – это раз плюнуть.

А по стенкам и по полкам

Мусор, битые осколки.

Анна домой сбежала. В Утылве родила. Поскольку отношения с начальником не зарегистрированы, сохранила фамилию Анютина. И ребенок ее – Анютин.

– Петька Глаз, стало быть?

– Правнук Анны. Анютины – нашенская хорошая порода. Трезвые, упорные, работящие. И все блондины – белые-белые, как горошины с одного стручка. Немногословные. Звезд с неба не хватают. Ихний старейшина сейчас – дядя Юнар, главный механик на ТыМЗ. Я его хорошо знал, когда числился в техотделе.

– Давно уже не числишься! А я его всю жизнь знаю, – вмешался Васыр. – Юнар младше меня года на три. Вообще-то, по паспорту он – Юннарм. Юнармеец – раньше такими революционными именами называли…

– Опять ненастоящее имя! – рассердился Максим. – Все не по-таковски…

– Почему ненастоящее? В паспорте стоит. Но кличут Юнаром… Нас всех баба Лида выучила. Ты, Агния, после появилась.

– И дядя Юнар теперь на пенсию пойдет. Хотя давно стаж выработал. Но он же механик, потому его не погнали за тобой, Борис Сергеич. За оборудованием надо следить – это не пустяк. Ты ж директором был – тебя сам Бог велел вперед всех… гм…

– Это почему меня-то? За какие – такие охре…. заслуги или грехи? Директор – не человек? В Союзе работал и план давал, а здесь…

– Не ты один – всем коллективом план давали. И при плановой экономике. Ты стал неугоден капиталистическим хозяевам. Холдингу. Пустяки, дело житейское…

– Килька, оборзел! Меня жизни учит – на себя посмотри! На пару с племянником не просыхаете! Предупреждаю – брось его спаивать. Он нам трезвый нужен.

– А для чего?

– Не пьяного ума дело! – оскорбленный Васыр отворотил нос.

– Продолжим про Анютиных? – Килька в свою очередь ничуть не обиделся. – Сделались они Глайзерами. Как в сказке.

– Все? Вот так сразу? – Максим подумал, что и впрямь пора завязывать с водкой.

– Ну, не сразу. В несколько этапов. И не все, а лишь один внук Анны – Георгий. Сперва старого коммуниста Глайзера реабилитировали при Хрущеве. И Сашку Анютина реабилитировали. Анна еще жива была. Она, конечно, не шибко грамотная – читать, писать обучили, когда проводили компанию ликбеза на промплощадке, а дальше она в нашем совхозе работала. И про мужа не распространялась. Но в семье Анютиных знали. Пусть не по бумажкам, но ведь муж он ей – другого не было. Второй этап – уже в нынешнее время. В перестройку опять волну подняли про Сталина да про репрессии. Анна уже успокоилась, а вот внук ее (и того Глайзера, получается) и Петькин отец загорелся правду выяснить. Никто из тылков не одобрил – тогда еще не прояснилось, кто в перестройке победит – реформаторы или ортодоксы – а ну, опять коммунисты? Мертвецов справедливость не оживит. Дядя Жора – суматошный, задиристый, Петька в него удался – не согласился. Он и письма по инстанциям писал, и в Кортубин ездил, привез справочку – фотокопию из дела, надо полагать. Сфоткана маленькая, несерьезная бумаженция – в половину стандартного листочка (формата А4). С той поры особая реликвия в семье дядя Жоры. Интересное содержание – я помню его. «Справка из Управления Комитета государственной безопасности СССР по Кортубинской области. Военная коллегия Верховного Суда СССР приговор в отношении И.П. Глайзера отменила и дело прекратила за отсутствием состава преступления. Глайзер И.П. реабилитирован посмертно». Датировано 1958 годом. Интересно, правда?

Сказка – вот она, в реале.

Что не так? Мы все отдали.

Баба Лида приходила посмотреть на справку. Подержала в руках, поизучала, в лице закаменела. Лишь обмолвилась, что Глайзер и ее отец товарищами были. Оба по одному делу шли. Их обоих там же, на строительстве, расстреляли. Может, в один день. Судьба вишь…

Присутствующие избегали высказываться, и Килька продолжил беспрепятственно.

– Вон оно что… Вот оно как… – Максим погрузился в задумчивость. – Понимаю… И Глайзеры, и Порываевы, и Решетниковы – они тутошние. Сколько веревочке не виться, конец будет – а если начало? Пусти клубочек, и он приведет тебя… В Утылву!!

– Я рад, что ты здесь! честно-честно… Только в отличие от тебя, племянник, дядя Жора от деда никогда не отказывался – не его вина, что он не знал ничего, а как узнал – так сразу признал. На сталинских репрессиях он головой повернулся. Очень хотел справедливость восстановить. Чтобы память о деде не исчезла. Поскольку Анютиных в Утылве и без дяди Жоры хватало, задумал он взять фамилию Глайзер, чтобы официально внуком своего деда стать. Но как родство подтвердить-то? Свидетельств нет, окромя бабкиных рассказов. На него точно на сумасшедшего смотрели. Дядя Жора и так, и эдак – и никак все. Выручил Владимир Игнатич советом: дескать, поступай проще. Ты же ни на что юридически не претендуешь. Нет у первого Глайзера наследства, нет наследников. Фамильное богатство не светит – капиталов, акций, недвижимости нет. Хотя комбинат он построил, а твой брат олигарх сейчас владеет!.. Дядя Жора кричал тогда: мне ничего не надо, я из принципа! Ну, а принципы всего дороже…

– Удалось? принципами