Тогда же он впервые посетил Советский Союз в составе торговой делегации. В ее задачи входило наладить взаимный обмен научными и техническими публикациями между Востоком и Западом. Делегацию принял Хрущев. На этой встрече Кларк пытался убедить Хрущева, что Советский Союз должен платить издателям и авторам за перепечатываемые книги.

Хрущев удивился: зачем платить за то, что можно взять даром? Тогда Кларк пообещал ему перепечатывать также бесплатно научные труды советских ученых. Это препирательство, происходившее, кстати, по-русски, закончилось тем, что Кларк увез из Москвы права на издание наиболее значительных трудов советской Академии наук.

Мало того, во время и после знаменитого визита Хрущева в Америку в 1959 году Кларк получил исключительные права на освещение подробностей этого визита. Его журналистам русские давали подробные и достаточно откровенные интервью. Кларк же был издателем всех советских материалов, посвященных этому визиту, а также сочинений самого Никиты Сергеевича Хрущева у себя в Америке.

С этих самых пор и пошла традиция изданий трудов советских генсеков именно Кларкам. Серьезные деловые отношения сложились у Кларка также с ГДР и Китаем.

С Китаем и Советским Союзом была связана одна история, которую Кларк считал очень забавной и любил ее потом часто повторять.

Тогда попасть в Китай было довольно сложно. Сначала надо было лететь самолетом до Гонконга, а потом поездом до Пекина. Причем в этом поезде в каждом купе были невыключающиеся громкоговорители, беспрерывно вещающие какую-то коммунистическую пропаганду на китайском языке. Кларк просто выдрал громкоговоритель в своем купе. Однако ему пригрозили, что высадят из поезда. Пришлось ждать, пока громкоговоритель поставят на место. Поезд тем временем стоял.

Забавными были и переговоры. Китайские министры и их замы регулярно выходили в соседнюю комнату делать гимнастику, прерывая на время переговоры. Кларк попробовал присоединиться к ним. Сначала его не поняли, а потом оказалось, что это крайне ускорило процесс переговоров.

Но самое интересное приключение ждало Кларка впереди. Он наотрез отказался ехать на поезде до Гонконга и попросил, чтобы его отправили домой через Советский Союз. Русский консул быстро обеспечил ему необходимую визу. Остальным членам делегации пришлось ехать прежним путем. Кларк полетел через Красноярск на китайском самолете.

Его соседом оказался заместитель министра внешней торговли СССР. Самолет летел почему- то странными зигзагами. Простодушный замминистра вынужден был объяснить Кларку, что они просто не хотят показать западному капиталисту те великие достижения, которые совершаются в Сибири.

Кларку этот идиотизм крайне не понравился. Он стал утверждать, что китайцы на самом деле ненавидят русских гораздо больше, чем каких-нибудь американцев или англичан. Спор был настолько горячим, что оба схватились за грудки. На Красноярском аэродроме Кларка арестовало НКВД. К счастью, ненадолго. Вскоре он был уже в Америке.

А повздорившего с ним замминистра по приезде в Москву почему-то тут же сняли с должности.

Именно Норман Кларк был истинной причиной триумфального возвращения Коко Шанель в мир моды.

Коко давно уже решила, что должна вновь завоевать то царство, которое покинула в 1939 году. Норман Кларк, старый добрый ее знакомый по Парижу, обещал ей всяческую помощь.

Когда она покидала Францию, при отплытии из Шербура никто не брал у нее интервью. Не было ни единого журналиста. В Нью-Йорке же корабль встречала целая их свора. Для нее это был момент чрезвычайной важности — она вновь осознала, сколь знаменита. Почти опальную в своей стране, ее ждал триумфальный прием в Америке. Никто из обывателей не обратил внимания на то, что поначалу интервью с ней и сообщения о ее новом стиле печатали исключительно газеты и журналы, так или иначе контролировавшиеся Кларком. Тем более что очень скоро вся пресса Америки писала о ней в самых возвышенных тонах.

Ей был 71 год, когда она вновь открыла свой дом. Среди самых почетных гостей на открытии был и Норман Кларк. Американский триумф гарантировал европейский успех. Но она по-прежнему сотрудничала с Америкой при посредничестве Нормана Кларка.

В Соединенных Штатах на Третьей авеню в Нью-Йорке уже существовала индустрия одежды. Как в Детройте в 1920 году, на Третьей авеню шло серийное производство всевозможной одежды. Одежда сходила с конвейра, как автомобили дедушки Форда, но где же были их изящество и элегантность? А ведь костюм для женщины значит не меньше, чем кузов для автомобиля.

Эту проблему легко решила Мадемуазель Шанель. Она облагородила одежду, выпускаемую большими сериями, придала ей элегантность.

«Она одела улицу в «шанель», так сказать, шанелизировала ее. Я горжусь, что знаком с ней» — так говорил Норман Кларк позже.

Но он не акцентировал внимания на том, что дружба с Коко позволила ему общаться на самой короткой ноге не только с президентами и влиятельными политиками мира, но и с их женами, что, в конечном счете, едва ли не более важно, чем успехи в теннисных матчах и гольфе с сильными мира сего. Во многом благодаря определенному влиянию Кларка на супруг крупнейших американских политиков, а также на тогдашнего вице-президента США Ричарда Никсона смогла состояться советская выставка в Нью-Йорке и американская в Москве.

Шестидесятые годы, ознаменованные приходом в Белый дом Джона Кеннеди, обычно называют «эрой перемен». Кеннеди оказался самым молодым президентом в истории США — ему было сорок три года. По сути дела, он выиграл у своего тогдашнего соперника на выборах Ричарда Никсона благодаря телевидению.

Он говорил, что все общество должно устремиться вперед, в новое десятилетие, потому что «новые рубежи рядом — ищем мы их или нет». Свою инаугурационную речь Кеннеди завершил призывом: «Думайте не о том, что может дать вам страна, а о том, что вы можете дать ей».

Намерение Кеннеди проводить твердый курс на улучшение экономического положения всех американцев принесло не столь серьезные плоды, его либеральная политика натолкнулась на серьезное недоверие деловых кругов. В то же время достаточно сильно обострились отношения с коммунистическими странами.

Советский Союз разместил тогда на Кубе свои баллистические ракеты, средней дальности. В это время проходили чуть ли не ежедневные совещания специального комитета Совета национальной безопасности, на которых разрабатывались жесткие планы по отношению к Кубе. Лишь на последнем этапе по настоянию министра обороны Роберта Макнамары и министра юстиции Роберта Кеннеди в состав специального комитета был введен Норман Кларк, к которому Джон Кеннеди не питал очень добрых чувств по той простой причине, что тот поддерживал на выборах его соперника Ричарда Никсона.

Твердая позиция Кларка, а также некоторых других трезвых политиков во многом способствовала разрешению Карибского кризиса не путем термоядерной войны, а средствами дипломатии. Позицию Кларка поддерживал также вице-президент Линдон Джонсон, который после трагической гибели президента Кеннеди принял бразды правления государством.