Осмотрите комнату. Первое, на чем задержится ваш взгляд — что это? О чем вы подумали? Я, например, вижу диванную подушку. Я тогда страшно поругался с одной подругой, неважно, из-за чего, важно, что она была неправа. А когда она бывала неправа, то могла наговорить ужасных вещей — чтобы градус гнева как-то скрыл эту неправоту. Я хлопнул дверью, и ушел, и занимался весь день своими делами, а на обратном пути купил себе эту подушку, довольно милую, но не подходящую ни к чему в доме. Зачем я это сделал? Наверное, потому что мне было стыдно, что я это все терплю. Мне не хватало решимости, но я убеждал себя, что мне хватает рассудительности — это был, конечно, самообман, и в глубине души я все прекрасно понимал. И вот я совершил решительный поступок: купил себе эту ненужную вещь, непонятно зачем, я же никогда не любил лежать на диване, зато она любила, и я почему-то подумал, что, если у меня будет подушка… Короче, я принес ее домой, а подруга после этого довольно скоро исчезла из моей жизни, и слава Богу, наверное, но я-то для этого не сделал решительно ничего, нельзя же, в самом деле, считать подушку. Итак, подушка — это моя трусость, моя привычка заменять решение проблемы чем угодно. Я беру ножницы и терзаю ее — набивка уже вся скомкалась и выглядит отвратительно: так выглядит трусость, если долго лежит внутри.

Следующий на очереди — книжный шкаф. Я его заказал через Интернет, и он приехал разобранным — десяток картонных коробок, коробочек, пакетиков со странными деталями внутри. И я не смог его собрать. Там были какие-то дощечки, болтики, гайки, какие-то гвоздики, странные железные штуки и плохо пропечатанная инструкция с такими рекомендациями, что «Квартал» отдыхает: приложите горизонталь Д между вертикалями А и К и удерживайте на весу, затем установите направляющие Ж под обозначенным углом и закрепите креплениями В. Стоит ли говорить, что невозможно было понять, где А, где В и где обозначенный угол? Я провозился с ним всю ночь и на следующий день, злой и невыспавшийся, обидел хорошего человека. Мне было стыдно, но я позвонил знакомому и попросил помощи. Вы, наверное, подумали, что шкаф — это стыд? Нет, до стыда мы дойдем позже. Знакомый приехал с ящиком инструментов и таким спесивым выражением лица, что я чуть не захлопнул перед ним дверь, только вот шкаф-то все равно был нужен. Но и у него ничего не получилось: он смог найти угол и даже приложить направляющие Ж, но горизонталь Д никак не совпадала с вертикалью А, а вертикаль К вообще ни к чему не подходила. Он уехал, а я испытал такое низенькое злорадство, такое удовлетворение! Приятное чувство, но разъедающее изнутри — неужели я такое ничтожество, неужели мне всегда необходимо посадить кого-то в лужу, чтобы почувствовать себя человеком? Я вызвал сборщика из магазина. Пока он ловко собирал шкаф, я все смотрел на него и понимал, насколько он хуже меня, что он не знает того, что знаю я, что его никогда не полюбят женщины, которые любят меня, а тех, кто любит его, я бы к себе не подпустил на выстрел, и все, на что он способен — собрать сраный шкаф, который уже сделали до него настоящие умельцы. Итак, шкаф — мое высокомерие, которое не раз отравляло жизнь мне и окружающим. Я выкидываю из него все книги. Прямо на пол, чтобы они рвались в падении, роняли страницы — книги тоже моя боль: те, которые написаны хорошо, вызывают во мне зависть, а которые плохо — гнев. Сейчас я буду пинать их ногами, топтать, отбрасывать, чтобы не мешали. Я никогда не понимал этого «Книга твой друг, береги книгу»: книга — это просто бумага, и что там беречь? Когда проход расчищен, я беру молоток и монтировку и крушу шкаф. Надеюсь, что вы делаете то же самое.

На обоях возле выключателя у меня записано несколько телефонов. Если у вас тоже так — рвите обои. Это лишние связи — нужные телефоны должны быть записаны в нормальном месте, а ненужных быть не должно. Это страх одиночества, желание любой ценой окружить себя людьми, какими угодно, только чтобы были.

Давайте дальше сами. За этим столом вы сидели, когда лепетали в трубку мольбы и извинения? В эту трубку лепетали? Швыряем телефон в стену, уничтожаем стол. Можно лупить по нему стулом — ведь и стул тоже свидетель ваших бесконечных унижений. Пока не останутся щепки. Этими шторами вы стыдливо загораживаетесь от мира? В клочья шторы.

Вы думаете, что я шучу? А я ведь уже сижу среди обломков и неплохо себя чувствую, а впереди еще столько всего. Вот эта кровать — я уж рассказывать не буду, если хотите, можете пофантазировать, а лучше припомните-ка, что у вас самих связано с кроватью, — и вперед.

А вот вешалка в коридоре — это как раз мой стыд: я же обещал, что мы до него дойдем. Она увешана одеждой так, что не видно стены: как будто одеждой я хочу прикрыть собственную незначительность, как будто в новом красивом пальто я стану лучше, и меня, может быть, примут за своего, за хорошо одетого удачливого спокойного человека, как будто енотовая шапка дополнит мою голову, такую умную, — прости меня, енот, бедный мой, пушистый зверь! — и тогда наконец внутреннее содержание моей головы привлечет кого-то. Как будто я стану красивее; то есть без одежды я, значит, недостаточно красив, и мне все время надо чем-то маскировать свое уродство, чем-то действительно красивым, добротным, из тонкой английской шерсти — и тогда будет не стыдно. Я и вешалку эту купил, когда старая перестала вмещать свидетельства моего стыда. Но теперь — прощай! Я срываю одежду, ломаю вешалку, одежду — под ножницы. Режьте и вы, не жалейте — если жалеть, то зачем вообще всё?

Я думаю, вы уже поняли принцип, и в комнате скоро ничего не останется. Идите на кухню — там одна посуда чего стоит! Рюмки, тарелки, ложечки-хуежечки, вилочки-хуилочки — всё, чтобы жрать красиво. Самим не противно? Как будто еда от этого станет вкуснее. Впрочем, я вам не навязываю своих ассоциаций, я уверен, что у вас в душе адок почище моего, так что вы справитесь. К концу задания ваша квартира будет готова к съемкам постапокалиптического малобюджетного кино — кстати, почему бы и нет? Но главное — внутри вас не останется ничего лишнего, надо будет только прибраться, как в квартире, так и в душе: вытащить обломки и обрывки на помойку, подмести пол (вы же не сломали швабру? Или она тоже была свидетелем ваших унижений? Тогда купите веник) и протереть его влажной тряпкой. Ничего лишнего нет. Ни-че-го. Вот теперь старый мир разрушен до основанья, и наступает благословенное «а затем».

Если вы живете не один, делайте все это, когда дома никого нет. Если дома всегда кто-то есть, делайте это тихо — иначе вам просто не позволят, и будет обидно выбыть из-за непонимающих родственников. Если вы на съемной квартире, не страшно — когда у вас будут деньги, вы купите хозяину все новое, а лучше подарите ему «Квартал», и он тогда слова вам не скажет.

Сегодня можно не отжиматься.

Дорогие друзья, товарищи, братья и сестры! Что-то пошло не так, совсем-совсем не так. Собственно, я это чувствовал, и вы чувствовали. Не так и не туда. Мы не виноваты, но просто мир оказался в какой-то момент сильнее. Мы всё делали правильно, но перестали быть совместимы с обстановкой. Я же предупреждал. Нам надо бежать.

Не совсем, не окончательно — мы, может, потом вернемся. Но, оказывается, в каждом прохождении «Квартала» рано или поздно наступает момент, когда надо бежать. Если такого момента не наступает, мы проходим неправильно, половинчато.