Она, наконец, в безопасности.

Удовлетворенная тем, что Мэр заперт в экипаже, Жавер карабкается на козлы, садится рядом с кучером и отрывисто командует ему направляться в Шатле. Кучер щелкает кнутом, экипаж катится прочь.

Издаю свист, резкий и короткий. Этти поворачивается и смотрит на меня, а я дотрагиваюсь до воротника сорочки. Она хмурится, потом поднимает руку к воротнику своего залитого кровью платья и нащупывает пальцами две медных шпильки для волос, которые я успела туда приколоть. Она смеется. Какой прекрасный звук.

* * *

Солдаты садятся на коней и отправляются. У меня начинает кружиться голова. Принц, воспользовавшись моей слабостью, крепко берет меня за руку и сажает в свою карету.

Через минуту карета уже тронулась, а я лежу у него на руках.

– Тебя осмотрит мой врач, – говорит принц, поглаживая мои волосы. – Все будет хорошо.

Голос у него дрожит, я поднимаю голову и смотрю на него. Он весь в пыли, одежда грязнее, чем мне показалось сначала, а глаза красные и опухшие.

– С тобой-то все хорошо? – спрашиваю я.

Он качает головой и крепче сжимает мою руку.

– Я… – голос у него срывается, и он отворачивается, – я спросил Матушку о колодцах, – говорит он странным, отсутствующим голосом. – Она сказала мне, что это правда. Они отравили воду. Она сказала, это было необходимо, это было актом милосердия, а иначе бедняков стало бы слишком много, и мы оказались бы в опасности. Она сказала, что они уже восставали раньше и восстанут снова, если мы не будем строго контролировать их численность.

Изенгрим их подери. Они все чудовища. Все до одного.

– Я спросил ее, думала ли она поступить так снова, – печально продолжает он, – и тогда она встала, подошла к камину и сунула руку прямо в огонь. – Он на секунду замолкает, ужаснувшись собственным словам. – Я даже не остановил ее. – Он смотрит на сиденье напротив, как человек, попавший в ловушку. – Как она кричала!

Он трет руки друг о друга, будто пытается стереть кровь.

– Когда я сказал ей, что не поведу солдат в бой, она ответила, что у меня нет выбора. Что если мы позволим повстанцам объединиться, они явятся во дворец и отправят всех нас на гильотину, как уже пытались сделать много лет назад. Всех до единого.

Он прав. Именно это и пытались сделать шесть мышей во время последней революции.

– Разве я мог это допустить? Она сказала, что если я не пойду, она отправит другого капитана и велит ему убивать всех жителей на улицах города.

Его трясет.

– И тогда ты пошел, – тихо говорю я.

– Королева сказала, что для других это должно послужить уроком. Я должен сесть на коня и повести их, а уж солдаты выполнят свою работу.

Принц передергивает плечами.

– Они разгромили и уничтожили все ячейки. Они не брали пленных, Нина. Ни одного. А когда заканчивали, выкладывали тела в ряд, одно за другим, чтобы повозкам проще было их увезти.

Он закрывает глаза, и я вижу, как по его щеке катится слеза.

– Нужно было вычеркивать имена из списка. – Он тяжело сглатывает. – Этот план был продуман советниками. Мать и отец дали на него добро, но я отдал приказ. Это сделал я, Нина. Я убил всех этих людей, все равно что сам стрелял из ружей и сам держал в руках обнаженную саблю.

Его глаза горят от ужаса. Беру его дрожащую руку в свою и поднимаю глаза.

Странно, почему мне так хочется его утешить, хотя он говорит мне о людях, которые умерли от его руки.

– Все кончено, – мягко говорю я. Потому что больше мне нечего ему сказать.

Он смотрит на меня, как безумец, как утопающий. И крепко прижимает свои губы к моим. Целует меня так яростно, что становится трудно дышать.

Так странно – от него и спустя столько лет пахнет шоколадом.

Когда он, наконец, отрывается от моих губ, чтобы набрать воздуха, и смотрит мутным, блуждающим взглядом, я грустно ему улыбаюсь.

– Прости, – шепчу я.

Он непонимающе хмурится. В мгновение ока я сажусь и завязываю ему рот своим окровавленным платком. От удивления глаза принца округляются, он пытается высвободиться, но я связала ему руки полоской ткани, когда он рассказывал мне свою историю.

Он выглядит таким обиженным, страдающим, одиноким. Прекрасный принц, у которого нет друзей.

Открываю дверцу экипажа; улица вихрем проносится у меня перед глазами.

Подмигнув ему, я выпрыгиваю из кареты.

* * *

В рассветных сумерках останавливаюсь и достаю из-под плаща последний подарок от Рыболова: язык Павлина Мора. Вставляю в него одну из моих шпилек и прижимаю к земле, а потом поджигаю фитиль. Он взметается в воздух с грохотом, его будет видно и слышно во всем городе. Мужчины и женщины останавливаются и поднимают головы, а он вздымается в небо и разрывается множеством ярких, разноцветных фейерверков, и гремит, как тигр, рычащий в небесах.

Теперь, увидев этот сигнал, Отверженные по всему городу нападут на остальные прибежища Тигра. Они ворвутся в каждое из них, убьют или выгонят Хищников и освободят Сестер.

Хромая, иду по темному переулку, где проезжает тюремный экипаж. Из темноты появляется маленький мальчик и встает перед ним. Лошади останавливаются, отказываясь двигаться дальше. Жавер, привстав, кричит мальчику, чтобы ушел с дороги. Но мальчик идет вперед. Позади него появляются другие Призраки – вырастают из тумана, образуют стену, с обеих сторон перекрывая улицу; во главе идет молодой мужчина без носа. Жавер пытается выхватить пистолет, но кучер вдруг достает оружие из-за пазухи и приставляет к ее виску.

Этти за несколько секунд открывает замок при помощи шпилек, которые я ей оставила, и быстро выскакивает из экипажа. Остальные пленники выходят вслед за ней, а Жавер кричит и сыплет угрозами. Орсо обнимает Этти и крепко прижимает к себе. Она прячет лицо в складках его плаща и обвивает руками шею. Гаврош хватается за ее юбку, и когда Орсо отпускает ее, она целует Волка в щеку в знак приветствия и берет Гавроша за руку.

Тем временем Мэр обращается к Жавер. Я не слышу, что он ей говорит, но тон у него извиняющийся. Она кричит на него, вопит, что ему от нее не скрыться, клянется, что найдет его, где бы он ни был. По ее щекам катятся слезы, и Мэр выглядит непривычно смущенным, когда отворачивается от нее и уходит.

Я наблюдаю за ними из тени.

Сен-Жюст беседует с Орсо.

– Многие пали? – спрашивает Сен-Жюст.

– Все, – отвечает Орсо. – Остались только вы.

Сен-Жюст трясет головой, в его глазах стоят слезы.

– Я был готов умереть этой ночью. Мне следовало быть вместе с ними. Я ошибся? Я предал их?

– Нет, – говорит Орсо. – Вечная Смерть приходит за всеми. Когда наступит твое время, мы проследим, чтобы ты умер не напрасно.