С помощью Этти я осторожно иду к лестнице; спускаюсь очень медленно, останавливаясь на каждой ступеньке. Она перевязала мне ногу платком, чтобы остановить кровь. Изображенные на нем цветы стали темными от крови.

Зрелище, ожидающее нас внизу, показалось бы комичным, если бы не было настолько серьезным.

Дом гильдии битком набит людьми, в воздухе слышатся громкие голоса, брань и угрозы. Каждый из присутствующих размахивает оружием или в кого-то целится.

Пока мы с трудом спускаемся по лестнице, нам в головы успевают направить не меньше дюжины пистолетов. Я поднимаю здоровую руку, а Этти кричит:

– Мы не вооружены!

В центре комнаты жмутся друг к другу женщины из подземелья. Революционеры и Мэр сделали вокруг них плотное кольцо. У Сен-Жюста по лицу течет кровь, у Грантера под глазом синяк, Фёйи где-то потерял очки. Они вне себя от бешенства, потрясают оружием и направляют его на Хищников, которые в свою очередь образовали кольцо, на этот раз вокруг них самих. Источающие силу Хищники выглядят одновременно и воинственно, и смущенно, и я быстро понимаю, почему: в каждом окне, в каждом дверном проеме видны солдаты, и их мушкеты нацелены на всех, кого они видят в комнате. Замечаю среди них Жавер; ее рыжие волосы сверкают, как сигнальный огонь.

У двери происходит некоторый беспорядок, а потом солдаты расступаются, пропуская внутрь темноволосого мужчину. Он осматривает комнату, очевидно, потрясенный всем увиденным. Увидев на ступеньках нас с Этти, он удивленно моргает.

– Нина!

– Ваше Высочество, – говорю я принцу и кланяюсь, отчего мы с Этти чуть не кубарем летим вниз.

Принц подходит к нам и быстро понимает, насколько тяжелы мои раны.

– Ты ранена! Кто это с тобой сделал?

– Один мертвец, – отвечаю я, стараясь стряхнуть с себя усталость, которая грозит вот-вот полностью овладеть мной. Но эта ночь еще не окончена.

Мне удалось привести сюда солдат и инспектора Жавер, а значит, им пора сыграть свои роли.

– Ваше Высочество, – говорю я, – вы проскакали через весь город и уничтожили все революционные ячейки на своем пути, не так ли?

Лицо принца мрачнеет, и он чуть заметно кивает.

– Осталась только одна, и все эти люди здесь. Кажется, ваша мать, королева, велела арестовать всех выживших. Действуйте. Их гораздо меньше, чем вас, они не смогут оказать сопротивление.

Лицо Сен-Жюста искажается неприкрытым гневом.

– Нина!

Не обращаю на него внимания.

Солдаты принца окружают Сен-Жюста, который смотрит на меня вне себя от моего предательства. На секунду мне становится страшно, что он окажет сопротивление, такая ярость сверкает у него в глазах. Но он сдает оружие, и товарищи следуют его примеру.

А теперь танцуйте под мелодию, которую я буду вам насвистывать.

Указываю на женщин.

– Эти женщины были похищены с улиц нашего города, и против всякого закона этой страны их собирались продать в рабство. – Указываю на Хищников. – И виновники – эти мужчины.

Принц ужасается услышанному и с едва сдерживаемым гневом командует своим солдатам:

– Арестуйте их всех!

Я заговорщицки наклоняюсь к нему и тихо добавляю:

– Вон того я бы не стала арестовывать, – указываю в тень, откуда на нас смотрит Монпарнас. – Если не хочешь получить много мертвых солдат за несколько минут.

Принц оглядывается по сторонам.

– Арестуйте всех остальных, – говорит он.

Солдаты приходят в движение, а Хищники, видя, что перевес не на их стороне, бросают оружие. Солдаты окружают их и требуют поднять руки над головой.

– Что-нибудь еще? – спрашивает у меня принц с легкой ноткой сарказма в голосе.

– Наверху есть еще женщины. – Хочу, чтобы мой голос звучал уверенно, но он не очень слушается меня. – Все они слишком долго были в рабстве у Тигра. Им нужна медицинская помощь.

– Отведите этих женщин в l’Hôpital de la Pitié[28]. И поласковее с ними! – кричит он громовым голосом. – Они больше не должны терпеть боль. И прикройте их. Они что, должны разгуливать полуголыми по улицам города?

Принц решительно раздает приказы своим людям, чтобы те не мешкали. Всех выводят наружу. Сначала студенты; Сен-Жюст идет молча. Он даже не смотрит на меня – не понимает, что этот арест спас ему жизнь. Армия вмешалась как раз вовремя, чтобы предотвратить серьезное кровопролитие. Хищникам не удалось убить студентов, а присутствие всех нас остановило солдат от того, чтобы перерезать их, как других революционеров на улицах.

– Иди вместе с Сен-Жюстом, – шепчу я Этти.

Она удивленно смотрит на меня.

– Просто поверь мне.

Она отпускает меня и отходит в сторону.

– Если их должны арестовать, я иду с ними, – громко заявляет она, как будто перед этим мы с ней спорили.

Я спотыкаюсь: не могу нормально стоять без ее поддержки. Хочу закричать ей, чтобы остановилась и подождала. Но все будет гораздо проще, если она пойдет с ними.

Она выходит за дверь вслед за арестованными. Я хватаюсь за перила и продвигаюсь вперед, морщась от боли. Монпарнас смотрит на меня издалека. Он не подходит помочь мне. Пока я в состоянии передвигаться, он позволит мне идти самой. Поднимаю голову, встречаюсь с ним глазами. И, клянусь, впервые в жизни вижу, как он улыбается.

Зато принц подскакивает ко мне в одно мгновение. Он стоит передо мной в своей лишь слегка запыленной офицерской форме, а я вся покрыта грязью и кровью, и хоть мне неприятно об этом думать, но от меня дурно пахнет.

– С этой ногой тебе нужен хирург. Давай я помогу тебе.

Качаю головой и отталкиваю его. У меня нет времени, еще многое предстоит сделать. Он идет за мной к двери и пытается убедить поехать с ним во дворец для лечения и восстановления сил. Лепечет что-то о лучших докторах. Я удивляюсь про себя, как одному человеку удается быть таким красивым и таким назойливым одновременно.

Хищников окружили и погрузили в тюремный экипаж. Революционеров, Сен-Жюста, Грантера, Мэра и Этти посадили в другой. Жавер подходит удостовериться, что они все там. Этти смотрит из-за прутьев решетки: она именно там, где нужна мне сейчас.

Справа от меня Сестер грузят в повозки, чтобы отвезти в больницу. Замечаю Азельму. Ее потрепанное платье заляпано кровью Тигра. Взгляд бессмысленный, потерянный. От нее остались только кожа да кости. У меня сжимается сердце. Хочу подойти к ней, хочу крепко обнять ее и забрать с собой. Но я знаю, что сейчас ей будет лучше там, куда ее отправляют.

Она в безопасности.