Остановился.

– Эй! Ближайшее жилье далеко?

– В полутора верстах мельница. Не бросай, барин!

– Доберусь – пришлю за тобой кого-нибудь.

Все, теперь только Тихон. Если этих даже волки сожрут к моменту появления каких-либо людей, горевать не буду и совесть не замучит.

Я только сейчас понял, как дорог мне мой «крепостной». Ближе его в этом мире была только Настя. Ну и Серега со вчерашнего дня. Если не выживет… Даже думать о таком не хотелось. Только бы кровью не истек – в остальном рана вроде для жизни неопасная.

Минут через десять показалась речка и (не соврал недостреленный) мельница. На данный момент она не функционировала, но из трубы стоявшей неподалеку избенки поднимался дымок, значит, кто-то из хозяев присутствует.

Даже не буду пытаться представить себе обалдение местного мельника, когда в его дом ввалились два окровавленных «туловища» и одно из них моими устами пренагло проорало:

– Горячую воду! Куда раненого положить?

Офицерскую форму хозяин вроде разглядел и почувствовал интонацию – ну типа я имею право отдавать приказы. Как поняла это и его супруга, мгновенно метнувшаяся к печке:

– Воды-то скока?

– Сколько есть, лишь бы поскорей! А пока простую давай! Так куда положить? – Я уперся взглядом в мельника, даже не стараясь изобразить звериный оскал – он получался сам собой.

В отличие от жены, мгновенно выполнившей все, что требовала ситуация, мужик все еще пытался собрать мысли в кучу…

Нет, в плане бытовых ситуаций нам, мужчинам, до женщин по «скоросообразительности» далеко. Это в бою, технике, науке мы умнее и быстрее, но как только дело коснется банальщины, то эти «эйнштейны в юбках» быстро продемонстрируют свое превосходство.

Наконец Тихона уложили на лавку, и я стал осторожно распарывать шинельку на нем. А потом и все остальное. Ушло минут десять, прежде чем удалось рассмотреть рану. Погано – кровь до сих пор еще шла, а количество литров этой жидкости в организме ограничено.

Вроде ошметков одежды в рану не попало – и то хорошо. Пуля прошла только по мясу, и осколков лопаточной кости внутри не имеется.

Промыл, обработал йодной настойкой, сделал перевязку, используя свой запасной комплект белья… Тихон в сознание так пока и не пришел. Но дышал ровно, что уже неплохо.

– Извини, хозяин, за такое вторжение, – наконец повернулся я к мельнику, – но сам понимаешь…

– Да уж понятно, что не от хорошей жизни таким макаром в избу входят. Вы-то сами, ваше благородие, как? А то тоже все в кровище.

– Я не ранен – это его кровь. Как зовут-то тебя, хозяин?

– Антон. Сын Данилы. Петряковы будем. Эта… – несколько смущенным голосом поинтересовался мельник. – А что приключилось-то с вашим благородием?

– Со мной ничего, а вот слугу моего разбойники подстрелили.

– Аа! Тады понятно. Этой ночью четверо воров у меня останавливались, а куда денешься? С ружьем и саблей… Набрали снеди всякой, вилы и косу отобрали… С тракта сбежали, как я понял из их разговоров. Ох, и будет лихо в наших местах, пока этих варнаков не споймают! Сын мой как раз недавно поехал старосте сообщить про татей этих.

– Не будет. Я уже и забыл, Данилыч, ты или сам съезди, или пошли кого… В общем, в полутора верстах по дороге к Смоленску валяются эти каторжники. Один еще жив был. Даже если и воры они, все негоже зверью на съедение оставлять. Все-таки матери их родили, крещеные небось. А один еще жив был – может, и не время ему пока Богу душу отдавать. Привези их, пожалуйста, я заплачу.

– Да господь с вами, барин, я что, нехристь какой-то? Сын, как я уже говорил, сейчас в отъезде, так что сам съезжу, пока не стемнело. Только лошадка-то наша как раз при нем, позволь одну из твоих запрячь. А платы мне никакой и не надо, если вы и в самом деле округу от этих варнаков избавили. Пока меня не будет, Анфиса все для вас сделает. Извиняйте на этом.

Получив согласие на использование Дона, мужик пошел собираться, а я снова склонился над Тихоном. Вроде нормально все – спит и дышит. Не потеет. Это хорошо или плохо? Если жара нет…

Как это ужасно – ощущать себя беспомощным, когда, может быть, угасает близкий тебе человек – вот вроде все готов отдать, чтобы он выжил: деньги, обещание чего угодно, душу, в конце концов…

А кому? Очереди желающих поиметь что-либо из перечисленного не наблюдается. Так что остается надеяться, что ОН там, на Небесах, видит действительно все и примет справедливое решение.

А мне теперь – только ждать. Все, что возможно, сделано. На всякий случай разве что еще аспирин имеется и пенталгин.

Мельник уехал, а хозяйка попыталась предложить мне обед. Отказался вроде достаточно вежливо, хотя на данный момент это радушие здорово раздражало – неужели так трудно понять, что мне не до того. К тому же лопать просто кашу с хлебом не очень-то и хотелось – Великий пост как-никак, это в придорожных гостиницах для «путников» типа меня скоромное подают, а в крестьянском доме в это время вряд ли можно рассчитывать на приличное питание.

Нам-то с Тихоном, конечно, приготовят нечто съедобное, но только если у самих хозяев есть соответствующие продукты – ранняя весна совсем не то время, когда запасы провизии в крестьянском доме очень уж велики. Впрочем, куры тут наверняка имеются и пост не соблюдают – несутся, так что запас яиц иметься должен. Хе! А может, именно поэтому яйца и являются непременным составляющим пасхального меню? Накопилось за семь недель, а желательно, чтобы не протухли…

Вот зараза! Мне бы молиться за Тихона надо, а тут такая ересь в голову лезет…

Кстати, и поесть теперь захотелось – организм берет свое. Ладно, дождусь хозяина – разберемся с питанием.

Петряков вернулся с сумерками:

– Так что прощения просим, ваше благородие, когда я приехал, преставился уже ваш раненый. Вона все четверо уже холодные в санях лежат. Петр вернется, так мы их пока в хлев положим.

– Спасибо тебе, Данилыч. – Я бы, конечно, мог предложить и свою помощь в перемещении покойников, но это не та ситуация, когда дворянин может позволить себе не погнушаться совместной работой с представителем «подлого сословия». – А сын-то когда вернуться должен?

– Да я думал, что раньше меня дома будет. Если все в порядке, то вот-вот должен быть.

– Понятно. Скажи, а мяса у тебя никакого нет? Бульон моему слуге сварить, как только очнется.

– Мяса, вестимо, нет, но ради такого случая курицу зарезать можно. Только…

– Да не беспокойся ты – заплачу. На вот пока. – Я протянул мельнику рубль.

Напомню, что корова в то время стоила пятерку.

– Так извиняйте, барин, – потупился мельник, – курица, она же ж столько не стоит…

– Бери. Я ведь чувствую, что придется Тихона у вас оставить – у меня дело важное и отлагательств не терпящее. Еще пару дней у тебя задержаться смогу, но не более.