Мы приблизились к дому, включили фонарики на шлемах и проследовали на последний этаж. Здесь и на лестнице повсюду банки, бутылки, пакеты. Видимо, иногда жители Норт Аурума в тёплое время года захаживают в эти заброшенные места. Напиться, повеселиться, скрыться.

— Германский авангард, пойдёшь после новоевропейского авангарда, — распорядился Аякс, похлопав Тита по плечу. Я поддерживаю идею в очередной раз помочь самореализации моего друга. Он профессионально скручивает задержанных, не сомневаюсь в его способностях. Скутум в левой руке и свободная правая — вот и всё, что ему нужно.

Мы встали у двери, Аякс пальцами отсчитал до трёх, затем выбил дверь ногой, Тит незамедлительно ворвался внутрь, а я последовал за ним. У небольшого костра сидел худой и бородатый мужчина, который вскочил и выхватил нож при нашем виде.

— Именем легиона… — закричал Аякс, но мужчина не дал ему закончить.

Преступник бросился на Тита, нанося режущий удар. Но мой друг легко перехватил атакующую руку и отвёл её в сторону. В сторону шеи нападавшего. Тит прорезал ему горло. Мужчина схватился за шею, кровь быстро сочилась из раны через его пальцы. Спустя несколько секунд он осел, затем завалился на бок, продолжал держаться изо всех сил за шею.

— Бля! — схватился за голову декан.

— Я не хотел… — оправдывался Тит.

— Да понятно, что ты не хотел! — обрезал его Аякс на середине фразы. Конечно, Тит не хотел. Так получилось.

— Я подгоню слона! Доставим его в медицинский пункт! — опомнился мой друг.

— Он не протянет так долго, — спокойным и рассудительным голосом произнёс командир. — Подгони слона, достань из него лопату и канистру с топливом.

— В смысле…?

— Легионер, сюда смотри! — Аякс сорвал с Тита шлем, взял рукой за затылок и прислонил к себе, глаза в глаза. — Ты выехал на задержание, на тебя напали с ножом, ты защищался. Через пару минут этот отброс испустит последний вздох, однако ты поступил законно. Тебя никто не осудит. Но будет разбирательство. На месяц-другой тебя отстранят от работы, преторианцы каждый день будут проводить допросы. В итоге твои действия, конечно, признают правомерными, но в личном деле появится пометка и об убийстве, и о том, что ты был подозреваемым. Или мы поступим иначе. И никто никогда не узнает о сегодняшних событиях. Понял?

— Понял.

— Что выбираешь?

— Никому не скажите? — дрожал Тит.

— Даже под пытками, — уверенно заявил декан. И я не сомневаюсь, что так оно и будет. Аякс своих ни за что не предаст.

— Второй вариант, — сделал выбор мой друг. Не знаю, как бы я поступил на его месте.

— Тогда беги за лопатой и топливом.

Тит отправился выполнять приказ, а я всё ещё плохо понимал происходящее.

— Может, добьём его, чтобы не мучался? — указал я на умирающего мужчину.

— Добей, если хочешь. И если сможешь. Лично я никого ещё не убивал и пока что не планирую, — не думал, что Аякс так к этому относится.

— Я… не смогу, — честно признался я. А ведь мои действия могли и снять часть греха с Тита, и облегчить страдания мужчины.

— Когда-нибудь сможешь, — усмехнулся декан, грея руки над костром. — Рикс, например, троих уже убил. Ганг — восьмерых. А наш центурион, несмотря на юный возраст… наверное, около пятнадцати. Он никогда не озвучивал точную цифру.

— Мда…

— Неужели ты считал, что они такие первоклассные парни, а я один — чудовище? — вновь хихикнул декан. — Здесь нет хороших людей. Здесь все — чудовища.

Мы молча вынесли мёртвое тело из здания, выкопали яму настолько глубоко, насколько позволила вечная мерзлота, закинули туда труп, вылили топливо, подожгли, закопали. Декан ещё раз взял с нас слово, что мы никому и никогда об этом не расскажем. Я и не собираюсь трепаться о таком. Кажется, моей вины в произошедшем нет, но ощущения такие, словно я убил человека. Я чувствую себя паршиво…

Почему июль не мог закончиться нормально? Почему именно тридцать первого числа должно было произойти какое-то лютое дерьмо? Почему здесь вообще иначе не бывает? Виной тому, вероятно, мы сами. Все мы. И жители Норт Аурума, и его легионеры. Все мы — чудовища…

Глава 27

Погода словно отражает наше настроение последние дни. Мелкий дождь моросит не переставая, ветер усилился, а тепло пошло на спад. В воздухе чувствуется осень, хотя сейчас только начало августа. Впрочем, от Норт Аурума другого и не ждёшь.

Декан отправил Тита на «больничный» длиною в десять дней. Идеальным вариантом был бы отпуск, но мой друг же на первом году службы, поэтому не положено. Мои напарники на дежурстве постоянно менялись, чтобы закрыть образовавшуюся брешь. И с Сиком на патруль выходил, и с вернувшимся из отпуска заместителем декана Власом, и с Массиниссой.

Никто из них не понимал, что происходит, ведь Тит вполне себе здоровый валялся в комнате целыми днями, но и лишними вопросами меня не засыпали: «что случилось?», «а почему он на больничном?», «а когда он выйдет?». Были вопросы только из области: «как у Тита самочувствие?», «нужна ли какая-то помощь?». Все прекрасно понимают, что произошло некое нереальное дерьмище.

— Почему так, Марк? — лёжа на своей кровати, спросил меня Тит сразу после моего возращения из патруля. — Мы же с этими людьми росли в одних городах, воспитывались и обучались одними педагогами, ели одну еду, смотрели одно кино, слушали одну музыку. Почему?

— Мы делали разные выборы в этой жизни, — пожал я плечами, снимая броню. — Кто-то выбирал учиться, а кто-то напиться, кто-то помогал другим, а кому-то было плевать, кто-то пошёл служить в легион, а кто-то встал на преступный путь.

— Я не уверен, что от нашего личного выбора что-то зависит. Вообще не уверен в существовании этого самого выбора, — печально рассуждал мой друг в духе мрачного детерминизма. — Возможно, удача? Моему сознанию повезло находится в этом теле, твоему — в твоём. А кто-то оказался в теле человека, которого я убил…

— А я уверен, что у нас есть свобода воли, — настаивал я, наконец-то сняв броню и устроившись на своей кровати. — И он выбрал напасть на тебя с ножом.

— Ты когда-нибудь задумывался, сколько Республика тратит денег налогоплательщиков на взросление одного человека? — внезапно ушёл Тит в несколько иное русло. — Жильё, еда