Шагая позади Дачева, я поглядывала через плечо. Никто из прочих здешних обитателей за нами не последовал. Мой спутник, должно быть, обладал здесь некой властью, как первопроходец, вышедший за пределы доисторического поселения в большой мир. Однако вряд ли Дачев поведал об этом своим соплеменникам. Он явно намеревался как можно дольше сохранить ложное превосходство над остальными.

Я вывела Дачева на самую середину луга. Передо мной стоял выбор: повернуться спиной к поселку, к темнеющему впереди лесу, или к лугу, простирающемуся в обе стороны от дороги. Я выбрала лес: он был достаточно далеко, никто не мог выбежать оттуда незамеченным, и, вдобавок, поселок оставался в поле зрения.

Повернувшись к Дачеву, я обнаружила, что он изучает меня – не с наглой хитрецой, как раньше, а с неким академическим интересом, задумчиво сведя брови.

– Мы знакомы? Я тебя откуда-то знаю… – Лоб его разгладился, губы растянулись в широкой улыбке. – Такого ангела я бы запомнил. Ты красивее, чем тот, которого присылали раньше.

– Мы никогда не встречались, – возразила я. – Во время твоего последнего визита в мир живых меня еще на свете не было.

Дачев снова окинул меня взглядом и в явном замешательстве посмотрел мне в глаза. Что-то он там распознал, но не понял, что именно. Вот и хорошо. Если он не понял, что я ведьма, я не собираюсь ему об этом рассказывать, точно так же, как не собираюсь уточнять, что я не ангел.

– У тебя есть имя, красавица?

– Имя есть у всех.

Он понял, что продолжения не последует, и скривил губы в усмешке.

– Обычно при вежливом разговоре принято представляться друг другу.

– Ага, принято, – согласилась я и вновь умолкла. Он рассмеялся.

– Сделай мне одолжение. Тот, другой, согласился. Очень вежливый. Такой… понимающий и весьма общительным. Хотел подружиться.

– Естественно.

Дачев приподнял брови, пытаясь скрыть улыбку.

– Ты не веришь в его искренность? Он был так чистосердечен. И на луг меня не выводил, а принял мое приглашение в гости, показал, что доверяет мне. А ты мне доверяешь?

– Ничуть.

Еще одна едва заметная улыбка.

– Зря. Было бы намного приятнее. Тот ангел сидел за моим столом. Он сказал, что понимает, как меня ввели в соблазн и, как я не устоял. В конце концов, он тоже когда-то был человеком, таким же, как и я, и ему известна сила соблазна. Судьбы поступили со мной несправедливо, они заставили меня, несчастного грешника, вступить в контакт с никсой. Она соблазнила меня, и я согрешил.

– Угу. Перейдем к делу. Ты знаешь, зачем я здесь, так что…

– Зачем ты мне грубишь? Кацуо был вежливее. Он не торопился. Он внимательно выслушал меня, и я признал все свои грехи, сознался во всем, что сделали мы с никсой. Я поведал ему свои желания в самых изощренных подробностях, все, что я хотел сделать с жертвами, если бы находился в теле убийцы. Я описал каждый разрез, который сделал бы, каждое унижение, которому я бы их подверг, – лицо Дачева исказила гримаса притворного огорчения, – а он исчез, даже не попрощавшись. Интересно, Кацуо меня вспоминает? Хотя бы во сне? – Дачев взглянул на меня с широкой улыбкой. – Надеюсь, что да.

Я ничего не ответила.

– Ангелам снятся сны? А кошмары? Или их сны безмятежны, – он обвел рукой луг, – как грезы о цветущих полянах и солнечных небесах? А нам снятся сны. Во сне наши воспоминания прорываются наружу отблесками и вспышками. Нам не снятся цветы и голубые небеса. Иногда я слышу крики в ночи и не могу уснуть.

– Какая жалость.

Он сверкнул зубами.

– Воистину: какая жалость. Ты даже не посочувствуешь.

– Если хочешь сочувствия, я пришлю Кацуо. Хочешь договориться – общайся со мной.

– Договориться? Хорошее начало. Чего бы мне такого попросить? Во-первых, я, конечно, не прочь выбраться отсюда.

Я рассмеялась.

– Не навсегда, разумеется. Просто погостить, под конвоем, разумеется. Я…

– Нет. Не получится, даже если бы я очень захотела.

– Тогда картинки.

– Что?

– Когда мы были с никсой, то после каждого убийства полиция делала множество фотографий. Щелк, щелк, щелк. Под всеми углами, с разных расстояний. – Дачев прикрыл глаза и вздохнул. – Такое внимание к деталям произвело на меня большое впечатление.

– Тебе нужны эти фотографии? – спросила я.

– Нет, их я помню. Я хочу снимки того, что я не помню. В газетах писали о том, что я совершил, однако фотографий там не было. Такая досада!

– Тогда не делали фотографий с места преступления, – напомнила я.

– Неужели?

Я посмотрела ему в глаза.

– Не делали.

– Ну, ладно. Хотя бы описания. В газетах не было никаких подробностей, ни слова о том, что же именно я сделал, одни лишь расплывчатые намеки. Я хочу…

– Подробностей, – завершила я. – Понятно. Подробностей ты не получишь, потому что мне они неизвестны. Все, что ты получишь – это то, что в состоянии предоставить я.

– Тогда задействуй воображение. Расскажи мне, что я мог сделать с этими девушками. Или давай я расскажу тебе о том, что я с ними сделал – то, что я вижу, когда закрываю глаза.

– Хорошо, давай так. Ты мне расскажешь, что ты с ними сделал, а я послушаю. Даю тебе час. Если через час меня не стошнит и я не сбегу, то ты расскажешь мне, как ты поймал никсу. И все это ты мне расскажешь под магическим заклинанием, отслеживающим ложь.

На лице Дачева отразилось разочарование, перешедшее в недовольство, когда он понял, что сделка окажется не столь выгодной, как ему хотелось. Его садистские фантазии были мне неинтересны, но я слушала, не проявляя той реакции, которую он ожидал. В конце концов, это были просто слова, не имевшие ко мне ни малейшего отношения, плод больного воображения извращенца, у которого нет ни малейшей возможности претворить их в действие.

– Ладно, это не в счет, – заявил наконец Дачев. – Предлагаю кое-что получше. Игру для двоих.

– Давай я угадаю. Прятки? Чур, я не вожу.

Он сначала не понял, а потом улыбнулся.

– Вот именно, прятки. Ты прячешься. Когда я тебя нахожу, – он окинул меня потемневшим взором, – то делаю все, что мне захочется. А потом рассказываю то, что ты хочешь знать.

– Ага. Если ты меня найдешь, что ж, будь, по-твоему. А если не найдешь, то ты проиграл и расскажешь мне, как поймать никсу.

Он покачал головой.

– В таком случае, если я тебя поймаю, то ты проиграла, я делаю все что хочу и ничего тебе не рассказываю.

– Отлично.

Дачев приподнял брови.