А Гринберг, вращаясь на верёвке, освещал фонарём ни дать нивзять отполированный, зеркально гладкий гранит. Казалось, колодец не пробурен,а проплавлен в толще скалы. Потом верёвка закончилась. Гринберга вытащили.

– Метрах в восьмидесяти внизу что-то вродеплощадки… – замёрзший, как собака, Евгений Додикович шмыгнул носом… ипосмотрел на Скудина совсем особенным взглядом, точно во время рейда. –Командир, – сказал он, – там, внизу, что-то есть. Спинным мозгом чую.Не знаю, что конкретно, но есть…

Иван вдруг понял: Гринбергу было страшно. Про себя он оченьэтому удивился. Подумав, повернулся к Звягинцеву:

– Лев Поликарпович, какие мысли?

Профессор пожал плечами.

– Если Евгений Додикович не ошибается и внизуприсутствует нечто, надо постараться на это нечто взглянуть поближе. Мы ведьименно за этим сюда прибыли. Завтра возьмём трос подлиннее, фонарь помощнее…Зонд спустим на световодном кабеле… А пока всю эту красоту в лучшем видезаснимем!

Веня взял у Гринберга видеокамеру и стал запечатлеватьрадужное великолепие льдов. Цифровой агрегат позволял также делать неподвижныеизображения, этим решили воспользоваться и на прощание сделали групповой снимокна фоне обвалившейся стены: «Здесь был Вася!»

Когда наконец все вылезли наружу, жаркое «ташкентское»солнце показалось благословением Божьим.

Американцы вернулись со своих разысканий как раз к ужину.Вернулись очень голодные и, выражаясь языком школьных сочинений, усталые, нодовольные. Они предвкушали грядущий научный триумф.

– Идем, Лёва, я тебе что-то покажу! – пригласилЗвягинцева Шихман. – Оценишь последнее достижение нашей технической мысли.Коллега Беллинг, вы с нами?

– Кто не с нами, тот против нас, – в духепролетарского интернационализма отозвался Бубенчиков.

В палатке Шихмана красовался огромный монитор на жидкихкристаллах и в дополнение к нему – внушительная башня электронной аппаратуры.

– Это интегральный цифровой комплекс наблюдения «SuperEye».[107] – Ицхок-Хаим Гершкович любовно погладил пластиковыйкожух и принялся щелкать маленькими переключателями. Внутри миниатюрных рукоятоквспыхивали, отзываясь, разноцветные огоньки. – Состоит из дистанционноуправляемых видеокамер, работающих в видимом и инфракрасном диапазонах. Плюспередатчики, ретранслятор, приёмник и демонстрационно-записывающая система. Всёэто хозяйство активизируется, только если в поле зрения возникает живоесущество весом более пятидесяти килограммов. Для этого установлены специальныеполевые датчики. Сегодня мы нашли тропу, сплошь усеянную экскрементами – понашему мнению, так мог нагадить только наш общий друг… – Из суеверныхсоображений Шихман не называл реликтового гоминоида напрямую. – На ней втрёх местах поставили камеры и положили приманку… Я тебе сейчас скажу такое,что ты будешь смеяться. Знаешь, из чего состоит наша приманка? Чипсы, крекеры ипопкорн. Изначально мы планировали совсем другие ингредиенты, но ими,по-видимому, закусывают сейчас ваши стройбатовцы…

Между тем на экране монитора, поделённом продвинутойцифровой технологией на три части, появилось летнее разноцветье тайболы,обветренные спины валунов, изумрудная замша мха. Вот на тропу вышел исполинскийлось и, не подозревая, что на него положен глаз человека, принялся задумчивощипать молодую сочную поросль… Изя, довольно улыбаясь, шевельнул пальцем, икамера дала крупный план – рога, огромный, исполненный мудрости глаз, жёсткаяшкура сплошь в копошащихся насекомых… Суперкласс, мировые стандарты. Кудатеперь деться реликтовому гоминоиду?

– Вернутся стройбатовцы и сопрут, – мстительнопообещал Звягинцев. И послал Веню за видеокассетой, заснятой в хрустальномдворце. – Вот. Мы тоже тут не только мух жопой ловим.

– Да? – спросил Шихман несколько мгновенийспустя. – Не только?

Маленькая кассета нырнула в зев приёмного порта, включилсядемонстрационный режим, и на экране появилось хаотичное снегоподобноемельтешение, а из стереодинамиков полился монотонный, ничего не значащий шум.

– Чёрт знает что происходит! – Крякнув с досады,Звягинцев потянулся к монитору и включил ускоренный просмотр:

– Наверное, не подходит к вашей аппаратуре. Не могла жекассета бракованная оказаться?… Или камера накрылась? Вот ведь некстати…

Он не договорил, изумлённо замолкнув. Нажал кнопкупокадрового просмотра.

– Изя, ты что-нибудь понимаешь? Я – нет!

По-видимому, и кассета, и видеокамера пребывали в полномпорядке, и вся аппаратура была полностью совместима. На экране застылвидеопортрет в ледовом интерьере: красный от холода Гринбергов шнобель,оранжевая ткань штормовок, ядовито-зелёные спортивные штаны Крайчика. И всё. Нискал, ни стен, ни льда, ни радужных отсветов – не говоря уже о колодце. Весьфон занимало хаотичное снегоподобное мельтешение. Хмурый Скудин, сияющаяВиринея, сам профессор – все как будто висели в центре метельного вихря. Нисводов над головой, ни опоры под ногами…

«Интересно, я для него вообще кто?.. Хозяйка-Вожак? Или такпросто – источник корма, прогулок и иных удовольствий?..»

Третьего дня Чейз, гулявший на поводке, едва не снёс Риту сног. Ему, видите ли, показалось, будто пожилая женщина, шедшая навстречу,открывает хозяйственную сумку не с какой иной целью, а только затем, чтобыугостить его булочкой. Рита с большим трудом оттащила кобелину прочь отудивлённой старушки, и среди его собачьих родственников не осталось ни одного,которого она не успела бы помянуть. Особенно по материнской линии. Полчасаспустя, когда незнакомый мужчина спросил у Риты, который час, Чейз на негогавкнул. При этом он активно пятился от мужика прочь.

«Вот так-то. Защитничек… А если на меня действительно нападут?Что ты тогда делать-то будешь? Может, сразу прочь убежишь? Дур на свете много –небось быстренько ещё такую найдёшь, кто тебя и вымоет, и расчешет, и миску скашей подаст… И мягкий коврик подстелет…»

Рита, естественно, успела уже обессмертить Чейза в очередныхпохождениях своей героини. Как и следовало ожидать, новоприобретённый спутникпринялся с энтузиазмом втравливать Риту-книжную в самые идиотские ситуации.Нет, он не грыз мебель, не утаскивал со стола гирлянды сосисок, не сдирал свешалки дорогие шубы гостей. Он вообще явно не смотрел фильмов, где зрителямпредлагается умиляться и хохотать над собачьими проделками. Ну так ведь жизньобычно и бывает весьма далека от кино. Что, например, прикажете делать, есличёртова псина, толком не переварив щедрую миску домашней еды, выходит во двор ис жадностью оголодалого подхватывает с земли какую-то мерзкую кость? И припопытке отнять её ты убеждаешься, что сила сжатия зубов у крупной собакидействительно доходит до тонны?.. Книга по дрессировке советует в подобномслучае приподнять пса за ошейник, перекрывая ему кислород. Подержите, мол,неслуха в такой позиции секунд десять-пятнадцать, и челюсти вашей собачкиразожмутся сами собой. Очень просто. А как его приподнимешь, если он весит,пожалуй что, побольше тебя?..