Я убедила Сэмюеля в том, что на самом деле не является правдой. Главное — согласно моему второму завещанию он не является наследником Саммерсби. Теперь Сэмюель решил: чтобы завладеть наследством, ему надо жениться на моей сестре, которую он счел моей настоящей наследницей, то есть на тебе. Для твоего освобождения все было готово. Мне оставалось быть начеку и ждать, что же предпримет Сэмюель. Долго ждать не пришлось.

Первая записочка, написанная, без сомнения, твоим каллиграфическим почерком, должна была сбить меня с толку. Она состояла из лишенной смысла фразы: «Матильда говорит: испей это». Не содержание записки должно было напугать меня, а сам факт, что ты это написала и каким-то образом смогла передать в Саммерсби. Я нашла твое послание в самом неожиданном месте, а именно, в перчатке, лежащей в ящике туалетного столика. Сэмюель хорошо все спланировал. Вторую записку я обнаружила вскоре после первой — в дупле дерева. За ней последовала третья и многие другие.

«Матильда говорит: тебя мучают угрызения совести».

«Матильда говорит: счастье в любви — ложь. Ты должна избрать смерть, чтобы загладить свою вину».

«Матильда говорит: не верь в свое счастье. Совесть тебя замучает».

«Матильда говорит: только могила станет искуплением содеянного тобой».

«Матильда говорит: бремя твоей вины — это мука».

«Матильда говорит: испей это, и мы обретем мир».

Я никогда не рассказывала Сэмюелю об этих записочках, а он ни разу не проговорился, что знает об их существовании. Ему и не надо было этого делать. Я догадалась, что втайне от меня он поехал к тебе в Константин-холл, и там ты написала все это для него. Он не встретил с твоей стороны особого сопротивления. Я знала, что тебя давно покорили его красота и очарование. Не могу тебя за это винить. Я и сама, несмотря ни на что, поддалась обаянию этого человека. Мое желание обладать Сэмюелем являлось определенным — но, к счастью, преодолимым — препятствием для исполнения задуманного.

Для того чтобы воплотить свои планы в жизнь, мне пришлось притворяться перед Сэмюелем, будто эти записочки произвели на меня сильнейшее впечатление. Я сделала вид, будто мне не дает покоя чувство вины и душевные терзания из-за того, как я поступила с родной сестрой. Я виртуозно играла свою роль. А потом таинственные послания уступили место не менее загадочной вещице — голубому стеклянному флакону. Из любопытства я его открыла. Оказалось, что это венгерская вода. Потом флакон исчез самым загадочным образом, а затем снова появился некоторое время спустя. Я опять его откупорила, и снова там оказалось розмариновое масло. Я заподозрила, что этот флакон должен сыграть важную роль. Сэмюель стремительно приближал игру к развязке. Я тоже.

Он действовал под ложным впечатлением, будто бы я на самом деле нездорова и подобные игры могут только усугубить мою болезнь. Уверовав, что я — это ты, та сестра, которую наш отец решил из-за болезни поместить в Константин-холл, Сэмюель желал с помощью записочек и флакона окончательно свести меня с ума. Его цель была яснее ясного и вполне отвечала моим намерениям. Он хотел довести меня до самоубийства. Если я умру, моя тайна, мой обман перестанут быть таковыми, а ты как настоящая Матильда вернешься в Саммерсби в качестве наследницы состояния. После этого ничто не сможет помешать ему жениться на тебе.

Твоя любящая сестра Матильда.

Письмо было созвучно разговору, который Ида недавно слышала, вот только не помнила, когда и при каких обстоятельствах это произошло. Воспоминания были свежими, но в то же время неизмеримо далекими, словно девушка подслушала этот разговор много лет назад. Впрочем, она знала, что это не так. Все из-за пуха, которым набита ее голова…

Ида сложила письмо и сунула его в кармашек передника. Она намеревалась перечитать его позже, когда голова прояснится и происходящее станет более понятным.

Нагрузив тележку фаянсовой посудой, Ида повезла ее через распахнутые двери столовой. Девушка радовалась тому, что знает дорогу на кухню так хорошо, что может уверенно двигаться в темноте. Газовые лампы Баркер потушил еще несколько часов назад. Это Ида тоже вспомнила. Сейчас она проклинала его скаредность. Уборка в темноте — настоящий подвиг.

Ида катила тележку по коридору. Она без труда отыскала обитую зеленым сукном дверь и вошла на кухню задом наперед. Там горела свеча. Ида решила, что Агги заскучала и спустилась из своей комнаты.

— Полегчало? — не оглядываясь, спросила девушка, вкатывая тележку в кухню.

— Чувствую себя оленем в брачный период, — насмешливо произнес Баркер.

Ида резко развернулась.

— Я думала, ты уже спишь.

— С какой стати?

На столе стояла откупоренная бутылка кларета. Налив себе полный стакан, мужчина пятерней прошелся по спутанным волосам.

Ида бросила взгляд на остатки трапезы, лежавшие на подносе, и прокляла свою несчастливую судьбу. У нее в голове все перемешалось.

— А почему бы нет? — произнесла Ида. — Ты же пьян в стельку.

— Я решил отпраздновать, — поднося полный стакан к губам, произнес Баркер.

Он промахнулся и пролил вино.

— Осторожней, — недовольно проворчала Ида. — Я недавно скребла стол.

Баркер хлебнул из стакана. Ида почувствовала, что при виде этого человека ее голод стал еще нестерпимей.

— Ради бога, ступай спать! Посмотри, в каком ты состоянии!

— В каком я состоянии? — Баркер уставился на нее осоловевшими глазами. — Что со мной не так, маленькая свинка?

Ида рассмеялась, перекладывая грязные тарелки в бадью для мытья посуды.

— С чего начать? — спросила она.

Девушка наклонилась, чтобы взять супницу, и, выпрямившись, едва не уронила ее, обнаружив, что Баркер встал со стула и стоит позади нее.

— Как тебе удается так быстро двигаться?

— Люди часто меня недооценивают, — произнес камердинер.

Его длинная рука потянулась и ухватила Иду за ягодицу.

Девушка ударила его по пальцам. Она почувствовала, как у нее по лбу катится капля пота.

— Отстань от меня! Мне еще нужно все это вымыть.

Баркер не пошевелился. В нос Иде ударило его зловонное дыхание. Рука мужчины дернула за узел на переднике, пытаясь развязать его.

— А ты ничего. Давай покувыркаемся?

Ида нырнула в сторону, выставив супницу перед собой. Теперь тележка оказалась между ними.

— Эй, куда ты? — оторопел Баркер.

Пальцы Иды вцепились в супницу.

— Ты пьян, грязный похабник, — потерев висок, сказала девушка. — Я иду спать. Мне нездоровится…

Баркер с ужасным грохотом отпихнул тележку в сторону. Чашки и блюдца разлетелись на осколки. Ида в ужасе уставилась на них.