Но что делать сейчас? Поднявшись на ноги, Фрэнсис невидящим взглядом уставился на весело журчащие воды ручья. Что он может сделать для Энн прямо сейчас? Его сердце разрывалось при мысли о ней. Как она сейчас страдает, как напугана! Нужно поскорее вернуться и… и что? Он понятия не имел, как ее утешить, как освободить от стыда и боли. Ему многое пришлось повидать в жизни, но сейчас Фрэнсис чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он, конечно, расправится с Кэмпбеллом, вот только бедняжке Энн вряд ли станет от этого легче…

Оглядевшись вокруг, Фрэнсис впервые заметил, как низко опустилось солнце. Он проверил сеть и без особой радости извлек из нее крупную бьющуюся форель – голод куда-то пропал, Фрэнсис не мог даже вообразить, как ему удастся заставить себя что-то съесть. Торопливо пройдя вверх по берегу, он проверил силки в быстро угасающем свете дня. Удача ему не изменила: в один из капканов попался крупный заяц.

Он вновь расставил капкан, потом не спеша вернулся к хижине и постарался придать себе невозмутимый вид, прежде чем нырнуть под низкую притолоку двери. Не станет он задавать Энн никаких вопросов, не будет на нее давить. Пусть она сама расскажет ему правду, когда время придет.

Энн с облегчением подняла голову, когда широкоплечая фигура Фрэнсиса заслонила угасающий свет в узком дверном проеме.

– Мне повезло, – как ни в чем не бывало сообщил он, бросив свою добычу на пол в углу. – Сегодня мы можем наготовить столько мяса, что хватит на два дня.

Она кивнула, стараясь избегать его пытливого взгляда.

– Я насобирала дров, пока тебя не было: ведь нам, наверное, придется развести огонь.

Фрэнсис присел на корточки, взял горсть прутьев и сухого мха и сложил их горкой в середине пола, где осталось почерневшее пятно золы. Энн следила за его ловкими сильными руками, пока он разводил костер при помощи кремня. Уже через несколько мгновений жадные языки пламени начали лизать тоненькие прутики растопки.

Огонь осветил комнату, в сгущающихся сумерках отчетливо проступило суровое лицо Фрэнсиса. Но вот он поднял на нее взгляд, и в его синих глазах загорелась улыбка, которой, правда, не хватало прежнего тепла.

– Я почищу рыбу и насажу ее на вертел. Над огнем она быстро изжарится.

Пока рыба, истекая соком, жарилась над огнем, Фрэнсис принес в хижину несколько охапок душистой травы и разбросал их по полу в углу комнаты. Потом он снял одно из одеял со спинки стула и аккуратно расстелил его поверх травы.

– Я много ночей провел на этом земляном полу, но тебе-то, конечно, понадобится что-нибудь помягче. – Взяв второе одеяло, он бросил его на пол в противоположном углу. – Ну а для меня и голый пол сгодится. Жаль, что здесь нет Дональда с его заветной фляжкой. Помнишь, мы однажды уже ужинали под открытым небом у костра, и ты заснула у моих ног?

Энн улыбнулась, вспоминая ту ночь. Она тогда чувствовала себя такой несчастной… и даже не подозревала, что именно в ту ночь зародилась ее любовь к Фрэнсису Маклину. Его не нужно было бояться, но она этого еще не знала. Если бы только они могли вернуться назад…

Энн решительно тряхнула головой и приказала себе не поддаваться слабости. Чем скорее они расстанутся с Фрэнсисом, тем будет лучше для него. Она не станет жалеть себя и жаловаться на судьбу. Холодно пожелав ему спокойной ночи, Энн завернулась в свой теплый плащ и вытянулась на душистом травяном матраце. Несмотря на все свои несчастья, она была безмерно благодарна Фрэнсису за то, что он спас ее от одиноких блужданий в темноте, от голода и холода, от полной неизвестности…

* * *

Фрэнсис сел на своей жалкой постели и напряженно прислушался, пытаясь угадать, что за звук его разбудил. Рука его сама собой потянулась к кинжалу. Он понятия не имел, как долго проспал, но огонь к тому времени уже догорел. Может быть, он проснулся просто от потрескивания угольков?

Из противоположного угла донесся тихий стон, Энн пробормотала во сне что-то бессвязное. Фрэнсис нахмурился, не зная, что ему предпринять – разбудить ее или не мешать ей спать дальше.

Он встал, подбросил дров в огонь и помешал угли толстым суком. Энн продолжала беспокойно метаться во сне. Внезапно ночную тьму прорезал такой отчаянный крик, что у него волосы шевельнулись от ужаса. В одно мгновение он пересек комнату, схватил ее за плечи и начал трясти.

– Это сон, Энн, – повторял Фрэнсис, прижимая ее к груди, – это всего лишь сон. Проснись, милая.

Она пыталась бороться, вырывалась из его рук, отталкивала его.

– Нет! Нет… не бейте меня!

Услышав эти слова, Фрэнсис закрыл глаза и еще теснее притянул ее к себе.

– Тебе приснился кошмар, любовь моя, – прошептал он, прижимаясь губами к ее волосам. – Я здесь. Никто тебя не обидит.

С минуту она смотрела на него обезумевшими глазами, а потом, содрогнувшись всем телом, уронила голову ему на грудь. Ей была необходима успокаивающая надежность его объятий, она чувствовала, что больше не может скрывать от него весь этот ужас. Ведь Фрэнсис все еще верил ей, любил ее, несмотря ни на что.

– Нет, Фрэнсис, нет! – прерывисто всхлипывая, проговорила Энн. – Это был не сон. – Ее тело начало сотрясаться от рыданий, из-под крепко зажмуренных век потекли слезы. – Сэр Перси… он… Он…

Кусая губы, она пыталась заговорить, но у нее ничего не вышло. Наконец она разрыдалась в голос, пряча лицо у него на груди, и Фрэнсис прижался щекой к прохладному шелку ее волос.

– Я знаю, любимая, знаю, что он сделал. Но ты не бойся, тебе больше нечего бояться, – пробормотал он, переживая вместе с ней ужас и боль, которые ей пришлось испытать.

«Все это случилось по моей вине, я подвел ее», – беспомощно подумал Фрэнсис. Нечасто ему приходилось испытывать горечь поражения, но сейчас он пил ее полной чашей. Ему следовало загодя предвидеть эту опасность. Господи, ну почему он сразу не увез Энн из Рэнли?!

Укачивая Энн, как испуганного ребенка, он стал целовать ее лоб, глаза, щеки… Соленые слезы попали ему в рот.

– Все будет хорошо, – твердил Фрэнсис, поглаживая ее трясущиеся плечи. – Это ничего не значит, любовь моя. Он больше тебя пальцем не тронет. Никогда. Все хорошо.

Прошло много мучительных минут, прежде чем Энн наконец успокоилась. Фрэнсис все знал! Должно быть, он уже давным-давно догадался, в чем дело, но все-таки не отвернулся от нее с презрением.

– П-прости меня… Я… Мне т-так жаль, – прошептала она, все еще всхлипывая и прерывисто вздыхая. – Мне очень, очень жаль!

Фрэнсис отвел назад прилипшие к ее щекам влажные пряди. Энн горестно смотрела на него из-под заострившихся от слез ресниц, и этот взгляд пронзил ему сердце.

– Перестань, глупенькая, что ты такое говоришь? Тебе не за что просить прощения! – Его губы на секунду прижались к ее вздрагивающим от плача губам. – Кэмпбелл жизнью ответит за то, что он натворил, хотя мне следовало догадаться, что Гленкеннон станет тебе плохим защитником.