Дед Карея устроил гостям небольшую ознакомительную прогулку по замку, по главным его помещениям. И так получилось, что Алекса отстала от мужчин, которые (особенно хозяин) очень энергично общались. Правда, Карей минуту спустя заметил, что она оказалась позади, но Алекса замахала на него рукой:

– Идите-идите! Мне хочется посмотреть побольше на всю эту красоту, а вам хочется поговорить. Не обращайте на меня внимания.

Карей, успокоившись, кивнул ей и повернулся к деду. А Алекса теперь свободно могла подумать о том, что ее озадачило.

Почему мать Карея постоянно грозилась выгнать его сюда? Она же должна понимать, что, увидев замок и деда, Карей узнает, что здесь отнюдь не захудалое поместье, и дед на несчастного старичка, доживающего здесь свои годы из милости, не тянет – вон какой крепкий, да и ходит уверенно и пружинисто, как молодой. Объяснение поведению мадам Тиарнак может быть только одно. Женщина, несмотря на дар непредсказуемости Карея, неплохо изучила характер своего младшего сына. Пугая ссылкой в обнищалое владение и преувеличивая дряхлость «дальних родственников», мать знала, что упрямый сын наверняка останется в городе, чтобы доучиться в университете. Во-первых, у него есть свои деньги – учится отлично, получая повышенную стипендию, еще зарабатывает на городских соревнованиях по огненному баскетболу. А значит, найти жилье в городе и доучиться ему нетрудно. Поэтому она не удивилась, увидев его в доме Коллумов. Во-вторых, что бы там ни думала мадам Тиарнак, но об отношении младшего сына к старшему знала и была уверена, что Карей не бросит Ферди в отчаянной ситуации. В-третьих, она учитывала здоровые амбиции младшего сына, запугивая его ссылкой в глушь и зная о его устремлениях найти хорошую работу.

Трудно запомнить сразу расположение бесчисленных помещений и коридоров в огромном здании. Алекса, очнувшись от дум, обнаружила, что вся их маленькая компания снова оказалась в галерее. Она подошла ближе к стене, чтобы разглядеть того де Винда, который оказался прямо перед ней. Карей, в тяжелых старинных одеждах, улыбался ей с портрета так привычно, но в то же время так обаятельно – таким она еще его не видела. Здесь он был раскрепощенным, свободным – кажется, влюбленным во весь мир. И Алекса вздохнула: будет здорово, если напишут портрет ее любимого! И хорошо, если это сделают сейчас, когда он становится уверенным в себе.

Теплые ладони легли на ее плечи.

– Тебе нравится?

Она усмехнулась:

– Пока нет нового, сойдет и этот.

– А тебе бы хотелось, чтобы меня написали? – с сомнением спросил парень. Судя по голосу, он поднял голову, тоже изучая предка.

– Конечно.

– Если это и случится, на нем мы будем вместе, – уже задумчиво сказал Карей, мягко, за плечи прислоняя ее к себе.

Алекса снова улыбнулась, благо стояла спиной к нему, и он не видел ее лица. Интересно, теперь она всегда будет гадать, почему он ее обнимает? Потому ли, что ему это просто нравится, или потому, что он взбудоражен и боится потерять контроль над самовыбросом огня? Впрочем, он давно укрепил свой самоконтроль, а она, Алекса, не собирается доводить его до состояния вспышки, как это было, когда он сидел на совещании с нею и с Региной в сквере. И, продолжая улыбаться, вспомнила: надевая на его палец обручальное колечко, она заметила на его указательном пальце сплетенное ею кольцо с заклинанием для огневика. Карей давно не боится непроизвольного огненного выброса, но ее кольцо носит.

Он тихо проговорил в ее макушку:

– Здесь, конечно, здорово стоять, но пора возвращаться в город. Да и дед заждался.

Карей взял ее за руку и повел по коридору. Сначала Алекса шла рядом, жалея, что он убрал горячие руки с ее плеч, а потом удивилась: он так уверенно шел по этому коридору, словно не по второму, а сотому разу. Она-то так и не запомнила даже, где у этого коридора лестница, по которой они поднялись сюда!..

В за́мковом дворе, провожая внука и его невесту, де Винд вздохнул:

– Я бы очень хотел видеть вас чаще, но ведь вы оба учитесь…

Карей несколько смущенно взглянул на Алексу. Лихорадочно вспоминая, подойдет ли одна из гостевых дома для этого знатного старика, Алекса застенчиво сказала:

– Я была бы рада пригласить вас, но для начала надо приготовить для вас комнату. Хотя… Можете приезжать в любой момент, если вас не смутит, что в нашем доме довольно шумно: у меня три сестры и младший брат.

– Я хочу приехать. И без мысли переночевать, – улыбнулся де Винд. – И я рад твоему приглашению, Алекса. Но мне бы хотелось видеть и внука, а вот в дом Тиарнаков заезжать как-то… не хочется. Или ты, Карей, заедешь сам к невесте, когда мы договоримся о встрече?

Оба переглянулись. Неловко помолчав, Алекса сказала:

– Карей, скажи ты.

– Дед, я живу в доме Коллумов, – решился Карей. – Пока не поженились, снимаю у них комнату. А после свадьбы… – Он пожал плечами и улыбнулся.

– Но… почему? – поразился дед. – Был старинный обычай, когда невеста жила в доме жениха, но чтобы наоборот – я такого не припомню.

Они снова переглянулись.

– Меня выгнали из дома, – наконец неохотно сказал парень.

Де Винд застыл с нахмуренными бровями, пристально глядя на внука.

– Так. Камп! – позвал он своего управляющего (именно эту должность «всадник» занимал в замке). – Приготовь машину и найди второго водителя. Ты повезешь меня и наших гостей, а второй водитель сядет за руль машины Карея.

– Да, господин, – коротко поклонился Камп и поспешил выполнить приказ.

– До пригорода часа два, – сказал хозяин замка. – За это время вы расскажете мне, что произошло.

Карей недовольно поморщился, чуть отвернувшись от деда, и только Алекса заметила это. И снова, скрывая чувства, потупилась: несмотря на радость неожиданной встречи, Карей слегка рассержен, что им не дают побыть вместе! Девушка призналась себе, что ей понравилась его реакция на слова деда. И мысленно попросила Карея: «Потерпи немного! Все у нас будет – и время для уединения тоже!»

В дороге дед, умело задавая вопросы, вытянул почти всю историю. Он узнал, как познакомились Карей и Алекса. Узнал о трех черных годах Ферди.

– Парнишку надо бы привезти ко мне, – решительно сказал он. – Если он начал сопротивляться, значит, человека из него еще можно сделать. Темных комнат в замке достаточно, чтобы он получил свободу передвижений, если, как вы говорите, он уже может позволить себе жить в полутьме… Ну мада-ам…

– Дед, – снова помрачнел Карей. – Что бы ты ни думал о ней, это моя мать. Ругать ее могу только я. Договорились?

Де Винд только хмыкнул на это заявление, но, кажется, оно ему все-таки понравилось. И он переспросил:

– Так что насчет переезда Фердинанда ко мне?

Девушка вспомнила о Регине и, поскольку Карей молчал, сказала: