Приданое, впрочем, по большей части оставили на ферме – на этом настояла сама Фэй.

– Всё же из-за меня Шимус умом тронулся, – вздохнула она виновато. – Тётушка права была – что мне стоило помолчать и подождать до осени, когда б он сам уехал? А после зимы, глядишь, и чувства бы поостыли.

У Киллиана на сей счёт было иное мнение, однако он промолчал.

Провожали до почтовой кареты всем большим семейством. Даже супруга Дугала, Кэйтлин, пришла с двумя дочками, сонными и попеременно зевающими. Это оказалась высокая, измученная усталостью, но улыбчивая женщина. Фэй особенно долго прощалась с нею – обнимала крепко и обещала непременно писать.

– Кузен позаботится обо мне. А там, может, место найду где-нибудь. Дублин – город большой.

– Вот это и скверно, что большой, – пробормотал Дугал мрачно, а жена улыбнулась ему, смягчая суровый настрой.

Талли, кажется, тоже бродил поблизости, шурша облезлыми кустами, но близко не подходил: с первой своей подругой он успел распрощаться ещё ночью. Фэй то и дело поглядывала в его сторону и теребила салфетку на корзине с пирогами.

– Он не пропадёт, – сказал Айвор тихо, когда почтовая карета наконец покатила по расхлябанной дороге, а семейство Фоули осталось за поворотом. – Кошки быстро вырастают.

– Знаю, – кивнула Фэй и нервно оправила завязки на капоре. Нив, сидевшая рядом, успокоительно погладила её по руке. – А я? Я ведь не пропаду в Дублине?

Киллиан посмотрел на кузину. Хотя денёк выдался пасмурный, а от серебристого света луны уже не осталось даже воспоминаний, снова казалось, что Фэй сияет.

– Тебе там понравится, – твёрдо пообещал он.

С чужаками и странниками большой город неласков. А поздней осенью, в преддверии зимы, особенно. Даже бывалому человеку сложно отыскать здесь три вещи: безопасный ночлег, сытный ужин и работу по душе.

Впрочем, если крышей над головой и всевозможными деликатесами Киллиан без труда обеспечил драгоценную кузину, то подходящего занятия найти никак не мог. Никакие связи не помогли, хоть многие из прежних клиентов и готовы были пособить. Да только в шляпной лавке хозяин оказался скверный, часто колотил провинившихся девиц линейкой, и молоденькие запуганные продавщицы старательно прятали синяки на руках. На ткацкую фабрику работниц брали охотно и без рекомендаций, да только трудиться там пришлось бы с утра до ночи, на износ. Немолодая кружевница, родственница Уэни по мужу, с удовольствием наняла бы Фэй, но о деньгах там речи не шло – за хлопоты по хозяйству она пообещала платить секретами мастерства.

Словом, обрадовать кузину доброй вестью никак не получалось. И поиски так бы и не увенчались успехом, если б не компаньон.

– Радуйся и хвали меня, Флаэрти, – весело заявил он, в буквальном смысле сваливаясь на голову посередине улицы одним пасмурным холодным днём, таким туманным, что рыжий лис не увидал бы своего хвоста, если б обернулся. – Я нашёл место для нашей хорошенькой девочки.

Вот уж кому любое ненастье было нипочём! Притихли дожди, обратились ледяной сыростью; стали появляться на лужах прозрачные, леденцово хрустящие корочки; взлетел в цене хороший глинтвейн и глёг в пабах. Но Айвор даже не подумал сменить летящие шелка на что-то потеплей. Лишь изредка, например, как сейчас, накидывал он поверх сюртука или рубашки серебристо-чёрный мех неведомого зверя – исключительно для красоты.

– Веди себя нормально, люди смотрят, – проворчал Киллиан, с трудом удерживаясь, чтобы не чихнуть. Мягкие ворсинки щекотали нос и губы, лезли в рот. Меховая накидка источала слабый цветочный аромат, как если бы фиалка распустилась во мхах. Зверем не пахло совершенно. – И хватит молотить меня сапогами по спине.

– Скучный ты, – хмыкнул Айвор, но всё-таки перестал болтать ногами, а потом соскочил с чужого плеча, невесомый и тёплый, мазанув напоследок рукавом по щеке. – Даже не спросил, что именно я припас для нашей рассудительной малютки.

Киллиан подавил вздох облегчения. Каждый раз, когда компаньон называл Фэй О’Коннор «малюткой» или «девочкой», на душе становилось легче: любвеобильного фейри интересовали пусть и невинные, но всё-таки девицы, а не дети. Надолго, правда, спокойствия не хватало, так как дома он вновь начинал то рассыпаться в сомнительных комплиментах, то касаться невзначай, точно дразня…

…вот только кого? Её – или?..

– Знакомый колдун согласился взять Фэй в подмастерья? Партнёру по карточному столу требуется служанка? Или паб, где ты по вечерам пропадаешь, ищет подавальщиц?

– Мимо! – весело откликнулся фейри и, обогнав спутника на несколько шагов, на ходу обернулся. – Но первое предположение очень близко. Не подмастерье, а помесь ученицы со служанкой, и не колдуну, а библиотекарю.

– И как же ты на него вышел? – поинтересовался Киллиан без восторгов.

По правде говоря, ему вовсе не хотелось, чтобы Фэй устраивалась на какую-то там работу. В бедных семьях, разумеется, каждая пара рук была на счету. Девчонки с малолетства начинали торговать кресс-салатом или цветами на площади. Те, что постарше и поумнее, нанимались в лавки или шли в услужение. Кто-то работал на фабрике, кто-то заворачивал на плохую дорожку… При более состоятельных родителях с хорошими корнями девицы учились в пансионах, а затем становились гувернантками. Обеспеченные же люди могли оградить своих дочерей от тягот и оставить дома – обучить наукам, ведению хозяйства и выдать замуж за достойного человека. Если очень-очень повезёт, то даже и по любви.

Денег, несмотря на постоянные загулы Айвора, хватало. Беда была в том, что сама Фэй категорически не хотела оставаться в четырёх стенах и жить за счёт благородного кузена.

– Что-то ты слишком мрачен сегодня, Флаэрти, – упрекнул его фейри, игнорируя последний вопрос. – Красотка какая-нибудь отказала? Или просто замёрз и проголодался? В любом случае, поспешим домой – Нив и отогреет, и накормит, и развлечь тебя она тоже не против будет, думаю… За что?!

– За сплетни, подстрекательство и злословие, – буркнул Киллиан, потирая горящую после оплеухи руку и ускоряя шаг. Волосы компаньона почему-то обожгли крапивой, хотя прежде на ощупь были мягче тумана, легче паутины. – Если бы Нив тебя слышала, то что бы сделала, думаешь?

– Дала б копытом в лоб. Или заржала бы. Смотря какое настроение, – отмахнулся Айвор и повторил рассеянно: – Скучный ты.

Киллиан нахмурился, вздёрнул до ушей жёсткий воротник пальто, надвинул кепи на лоб и быстрей пошёл вниз по улице. Подошвы проскальзывали на мокрой брусчатке. Холодный туман сгустился настолько, что дышать становилось трудно, словно он застревал в горле водянистым комком. За белёсой завесой расплывались очертания домов, и колонны было не отличить от ниш. Редкие окна светились грязным желтоватым или мертвенным голубоватым светом. Цоканье лошадиных копыт, скрип тележных осей, человеческие шаги – всё казалось таким приглушённым, далёким…