— Правильно, — обрадовалась Маруся, — прямо сразу ко мне ипереезжай. Жили же мы как-то без денег, так зачем рисковать? Кто его знает,может, с деньгами нам и не понравится.

— Маруся, — возмутилась я, — ты все время поперед батьки впекло лезешь. Дай выяснить. Что это за знакомый? — обратилась я уже к ИвануФедоровичу. — Зачем он дурачил Пупса?

— Ваня! Как ты мог на такое пойти? — не удержалась отвопроса и Маруся.

— Да на какое — на такое? — рассмеялся Иван Федорович. — Тамдаже статьей не пахнет. Никакого преступления нет.

— Как нет? — взревала Маруся. — А покушения?

А картина моя?

Архангельский пожал плечами:

— С картиной Кузя перестарался, а в остальном все безопасно.Шляпки я сам продырявил, еще когда с Марусенькой жил.

— Права, значит, я! — восхищаясь собою, воскликнула я. — Ипульку в стену кафе вы вконопатили?

— Ну, мы. Кузя потом из арбалета постреливал, чтобы наделатьшороха Он же и по знакомым ходил, «чирики» сшибал, все как договорились мы сним.

Подгримировали мы его, я заценил — вылитый Витька, если несильно приглядываться. Тогда и на прямое общение с Розой замахнулись. Кузяпьяные дебоши устраивать начал. Мы же знали, Соня, что ты мимо никак непройдешь, обязательно нос свой совать везде станешь, на это и рассчитывали. Нетак уж и много пришлось потрудиться нам, а бабки за это крутые пообещали.

— А кто пообещал-то? — деловито поинтересовалась Маруся. —Может, я прямо вся их и получу?

— Тебе еще туда надо сунуться, — прикрикнула я. — Угомонись!А чего этой фирме надо от Пупса? — спросила я уже у Ивана Федоровича.

— Надо было всего лишь Виктора наклонить документ какой-топодписать.

— Так ты не знаешь даже, что за документ? — изумилась я.

Архангельский шумно поскреб в затылке и сказал:

— Ну, да. Не знаю. В мою задачу входило только переговоры сВитькой вести и Кузю направлять.

— А кто это все придумал? — спросила я.

— Ваня! — поддержала меня Маруся. — Сейчас же говори, ктоэто придумал!

— Да не могу я вам этого сказать. Опасно вам знать это. Онкрутой мужик, кстати, работал раньше на «Мосфильме».

— Это сразу бросается в глаза, — отметила я, — состряпалнеплохой сценарий.

— Да, — согласился Архангельский, — состряпал он. Как узнал,что Кузя из арбалета стреляет отлично, тут же и придумал. Неплохо замутил.

— А если бы мы в милицию заявили? — поинтересовалась я.

— А что бы вы там сказали? — удивился Архангельский. — Дажепри самом плохом раскладе всегда можно на розыгрыш списать. Я тайком Тамаркепозванивал, сплетни от нее узнавал, поскольку она не дружит с Марусей и потомуне скажет ей обо мне.

— А потом, наслушавшись сплетен Тамарки, — продолжила я, —ты, подлый, Кузю на новые покушения посылал. Поняла теперь, Маруся, откудазараза эта произрастала?

— От Тамарки?! — почесывая кулаки, взревела Маруся. — Ну,старушка, умеешь ты подруг себе выбирать!

— Ох, и потешились мы вволю, — добавил масла в огоньАрхангельский.

Он улыбнулся, видимо, вспоминая самые смешные эпизоды ихсценария.

Маруся возмутилась:

— Ты что дыбишься? Я прямо вся испугалась, а ты лыбишься! Изачем вы все время воровали стрелу?

У вас что, стрел нет больше?

— Есть у них стрелы, — ответила за Архангельского я, — имнадо было наше внимание посильней привлечь к Пупсу. Им хотелось, чтобы мы все онем заговорили, какой он странный, и все прочее. Репутацию чокнутого Пупсусоздавали.

— Одно я точно знаю, что для пользы народной старались.Чиновника какого-то крупного с помощью документа, который Витька подпишет,собираются завалить. Обвинят его во взяточничестве, в газете пропишут — и нетчеловека. А Витьку в крайнем случае уволят, и больше ничего.

— Ваня! — возмутилась Маруся. — Как ты мог? Ты же был друженс Пупсом! Пупсу репутацию испортил, старушке голову разбил! Шляпы издырявил!Нет, я прямо вся обиделась на тебя!

Маруся схватила меня за руку и рявкнула:

— Старушка, пойдем отсюда. Я прямо вся его не прощаю.

И мы ушли.

Признаться, я была за Марусю горда. Наконец-то она повеласебя как настоящая подруга.

— Спасибо, малышка, — прошептала я, пожимая ее честную руку.— Ты растрогала меня, хотя, если правду сказать, у меня не так уж и сильноболит голова. Не стоило из-за этого ругаться с Ваней.

— Ты что, старушка? — изумилась Маруся. — При чем здесь твояголова? Я просто вспомнила, что у меня в туалете бачок потек.

— А при чем здесь бачок? — изумилась и я. — Ты же поругаласьс Ваней!

— А что мне оставалось делать? Рано утром придет Акимремонтировать мой бачок. Что, по-твоему, я сказала бы Ване?

Не стоит, думаю, говорить, что к семейному очагу я вернуласьпоздно. Евгений рвал и метал.

— Что происходит? — закричал он, едва я переступила порогдома.

Я попыталась изобразить невинность:

— А что происходит?

— Еще спрашиваешь? В доме творится непонятно что! Санькаделает стойку на голове, баба Рая обсматривается рекламой, на кухне шаромпокати, а тебя я скоро буду видеть только на фото, на ментовском стенде средиобъявлений «разыскивается преступница».

— Вот жа ж до чяго додумалися! — раздался из комнаты голосбабы Раи. — Уже жа ж усю семью блатуют у пса пробовать. И говорять, что от болипомогает.

Я поспешно прикрыла дверь и зашептала:

— Женька, что случилось? Почему ты про милицию заговорил?

А Евгений мне в ответ, качая головой:

— Звонил тебе Иван и кодирование как-то объяснялся, а яподозреваю, что он в бегах. И ты с ним в каком-то деле.

— Что за чушь! — рассердилась я. — Почему Иван в бегах? Онпросто ушел от Маруси.

— И потому уволился с работы, снял квартиру и никому адресане оставил? Знаешь, какую работу он заказывал компьютерщице?

— Какой компьютерщице? — попыталась я прикинуться дурочкой.

Но разве с моим Женькой прикинешься?

— Сама знаешь какой, — усмехнулся он.

— Ты что, следишь за мной?