— Какая сволочь?

— Не знаю, старушка, я прямо вся не знаю. В черномспортивном костюме сволочь. Еле до двери своей добрела да чуть замертво накровать после ужина не упала. Уж ты вези меня куда-нибудь?

— Куда?

— В больницу в какую-нибудь, ведь говорила же мне сама, чтотак будет хорошо. Вези и беги скорей к Ване, сообщай, что и Марусеньку его побашке того.

Пускай идет меня всю жалеет.

— Ничего не понимаю, — опешила я. — Как же ты звонишь мнесегодня, Маруся, когда ударили тебя по голове вчера?

— Так вчера уже поздно было. Я подумала, что в больницы ужене принимают.

— Таких чокнутых, как ты, в больницы круглые суткипринимают, — рассердилась я. — Никуда тебя не повезу. В крайнем случае позвонютвоему Ване, порадую его.

— Ой, старушка, да хоть Ване позвони. Я целый день будудома. Не пошла на работу.

Поскольку времени до подписания договора оставалось не такуж и много, я не могла его тратить бездарно, но просьбу Маруси выполнитьсогласилась. Даже не стала звонить — увидеться с Ваней мне хотелось и самой.

Когда Архангельский узнал", что пострадала уже иМаруся, он вскипел.

— Что же они делают, сволочи! Какую затеяли игру за моейспиной?! — сквозь зубы процедил он и бросился под раскладушку.

Вытащив чемодан, он побросал туда вещи и сказал:

— Все! Сматываюсь!

— А как же договор? — спросила я.

— Без меня подпишут. Такого уговора не было, чтобы баб побашкам лупить. Такие бабки мне не нужны, чтобы на нарах потом париться. Все, яумываю руки.

— И правильно делаешь, — обрадовалась я, — потому что у меняесть план, которому только ты и мешал.

И Пупсу на нарах не стоит париться.

Из квартиры мы вышли все вместе: я, Архангельский и егочемодан.

— Ты куда? — спросила я.

— У родственников отсижусь и вернусь. Марусю за меняпоцелуй, да я ей еще позвоню.

И мы простились. Я сразу же помчалась к Пупсу.

Пупс страшно нервничал и, похоже, ночью не спал — под егосветлыми глазами были темные круги.

— Витя, — сказала я, — ты должен передумать. Не подписывайничего.

— Ты слышала, что Ларису по голове уже стукнули? — спросилПупс. — А я в это время здесь, в кабинете, сидел. А вечером Марусе дали поголове, а я не отходил от Розы. Кто это?

Я пожала плечами.

— Вот, а ты говоришь — не подписывай. Думаю, этопредупреждение мне, чтобы не вздумал дергаться.

Я поняла, что бесполезно с Пупсом беседы разводить, никакиеуговоры не подействуют на него.

— Как знаешь, — сказала я и отправилась к Тамарке.

* * *

Тамарка сидела в своем кабинете. На голове ее быласовершенно дурацкая шляпа.

— Что ты на себя нацепила? — поразилась я.

— Ой, Мама, не приставай! — психанула Тамарка. — И без тебявот такая голова.

Она широко в сторону развела руки, потом крестом сложила ихна груди и уставилась в монитор.

— Хорошо, не буду, — согласилась я, присаживаясь в креслонапротив. — Тома, у нас будет серьезный разговор. Очень серьезный.

— Мама, умоляю, — простонала Тамарка, не отрывая взгляда отмонитора, — уйди, мне не до этого. Ой, Мама, ой!

— Тома, надо Пупса спасать, — спокойно начала я, но тут жене выдержала и закричала:

— Да оторви же ты глаза от этого дурацкого компьютера!

— Ой, ой, ой! — взвыла Тамарка. — Мама-Мама, не кричи, а тоиз меня мозги полезут.

— Пить меньше надо, — посоветовала я.

Тамарка посмотрела на меня и жалобно сказала:

— Мама, купи Саньке квартиру. Хороший район, вид прекрасный,я дешево отдам.

Я озверела:

— Ты что? Я зачем пришла? Даром не возьму эту квартиру, а тызаставляешь меня ее покупать! Я про Пупса тебе говорю. Его надо спасать.

— А кто меня будет спасать? — вскочила с места Тамарка и тутже со стонами рухнула обратно в кресло.

— Да что ты стонешь все время? — раздражаясь, спросила я.

— А то, что ты во всем виновата. Вчера я вошла в свойподъезд, и кто-то ударил меня по голове. Аж чертики перед глазами заплясали,или зайчики, фиг их возьми. Боль невероятная, думала, на месте скончаюсь.

— Ага, а сегодня уже как штык на работе, — осудила Тамаркуя. — Люди гибнут за металл.

— Ой, Мама, какой там металл. Купи Саньке квартиру. Есликупишь, Пупсу помогу.

Это был подлый шантаж. Пупс муж Розы, Роза такая же подругаТамаркина, как и моя. На одних горшках в детсаду сидели, но что тут поделаешь.

Я сказала:

— Согласна. Если поможешь, куплю, но зря ты не хочешь, Тома,понимать, что, помогая другу, ты помогаешь себе.

— Мама, тебя еще по голове не ударяли?

— Нет.

— Странно, а очень похоже, — констатировала Тамарка.

Я разозлилась:

— Странно или не странно тебе, но меня не ударяли по голове.Меня по голове не ударяли, — на всякий случай повторила я.

— А меня — уже, так что не пудри мне мозги, а говори скорей,что надо делать, и работать не мешай. Кстати, деньги за квартиру когда внесешь?

— Ну, Тома, — поразилась я, — ты просто акула капитализма —на ходу подметки рвешь. Сначала с Пупсом помоги, уж я-то не обману.

— Фиг с тобой. Мама, — согласилась Тамарка. — Что поделаешь,если ты невозможная. Так чего ты от меня-то хочешь?

— Хочу, чтобы ты дала мне своих телохранителей.

Они должны Пупса скрутить и куда-нибудь на время от обществаизолировать.

— Куда?

— Ну, не знаю, куда угодно, лишь бы он не околачивался всвоем кабинете.

— И после этого ты купишь квартиру?

— Клянусь, куплю.

— Ладно, за квартиру я могу и Розу изолировать, чтобы Пупсуне скучно было.

— Нет, Розу не надо.

Получив в распоряжение телохранителей, я отправилась к Пупсу— времени до подписания договора осталось совсем немного, а я столько ещесобиралась сделать.