В четверг 15 мая в кабинете сэра Уильяма Стрэнга, постоянного заместителя министра, было окончательно решено задержать Маклина[741]. Впоследствии Гай Лидделл записал в своем дневнике: «Я имел встречу по делу Маклина с Диком, Джеймсом Робертсоном и Марином. На ней они обозначили мне положение, которого удалось достигнуть, и дальнейшую программу, которая должна завершиться допросом Маклина. Единственное интересное мероприятие – визит Маклина в Музей Виктории и Альберта, где он встретился с Питером Фладом, известным членом подпольной группы Бергера. По какому именно вопросу Маклин встречался с Фладом, выяснить не удалось, но представляется очевидным, что они хорошо знакомы. Маклин явно сильно пьет»[742].

В понедельник 21 мая группа из МИ-5 снова собралась в кабинете Стрэнга. Глава МИ-5 сэр Перси Силлитоу стремился сохранить хорошие отношения с ФБР, особенно после ущерба, нанесенного делом Фукса, и желал подробно информировать главу ФБР Гувера о планах МИ-5. Глава контрразведки Дик Уайт настаивал, что следует подождать еще немного. Маклин может сломаться и выдать себя сам. Никто из них не знал, что Маклин сказал русским: если его арестуют и допросят, он сознается.

В среду 23 мая Роберт Маккензи, заехавший из Вашингтона в Лондон по пути на конференцию в Париже, позвонил Лидделлу и Уайту и сказал, что приготовления к допросу Маклина слишком затянулись. «Судя по тому, что я слышал, Маклин вот-вот сломается. Его надо быстрее брать и вытянуть из него правду, не прибегая к бессмысленной дипломатии в лайковых перчатках»[743].

Наконец в четверг, 24 мая, все детали плана были телеграфированы Киму Филби в Вашингтон. «Я вроде бы вспоминаю, что какая-то стычка с ФБР вызвала в последнюю минуту задержку, – писал Патрик Рейли. – Согласно указанию Стрэнга, допрос должен был состояться в понедельник 28 мая или в другой день на этой неделе»[744].

Тем не менее расписание оставалось гибким. Британская разведка не хотела светиться на суде с шифровками «Веноны», поэтому нужно было или застать Маклина во время встречи с русскими кураторами, или получить его признание. Силлитоу рассчитывал лично проинформировать Гувера во время пребывания в Вашингтоне в начале июня.

Мелинде Маклин на второй неделе июня предстояло кесарево сечение – считалось, что это даст возможность обыскать их дом, пока Дональд будет на работе. В МИ-5 еще не знали, что план побега Маклина уже готов.

В субботу 19 мая был намечен ежегодный обед общества апостолов в Кембридже. По пути Бёрджесс нанес визит своему старому – еще с войны – другу из МИ-5 Кембаллу Джонстону, с которым иногда встречался, сначала в его доме в Вудстоке, что недалеко от Оксфорда, теперь в Хенхэме, Эссекс. Десятилетний сын Джонстона Тимоти запомнил Бёрджесса как «толстого дурно пахнущего неопрятного мужчину, справлявшего нужду за кустом в саду, вместо того чтобы зайти в туалет, как это делают все нормальные взрослые люди»[745].

В том году Бёрджесс на обеде был одним из ораторов. Тема его речи – «Правда». Хьюит вспоминал: «Он попросил меня сделать некоторые записи, пока он будет излагать свои мысли по этой теме. Он ходил взад-вперед по комнате и говорил. Он сравнил с красотой, сказал, что у каждого свое представление о красоте, разные люди видят красоту по-разному и на одного и того же человека или предмет можно смотреть по-разному. По его мнению, некоторые люди могут назвать то, что они видят, красивым, а другие – то же самое – уродливым. Так же и с правдой»[746].

Питер Маррис, самый молодой из присутствовавших на обеде, вспомнил, как вечером встретил Бёрджесса. «Когда мероприятие закончилось, меня предложил подвезти до дому Гай Бёрджесс – насколько я понял, он был как-то связан с Форин Офис. В нем было нечто одновременно агрессивное и вкрадчивое, и я почувствовал тревогу. Когда мы доехали до Хэмпстеда, я попросил остановить машину под предлогом, что до моего дома уже совсем близко»[747].

В понедельник, 21 мая, в Лондон прибыл Бернард Миллер. Бёрджесс несколько раз приглашал его в Реформ-клуб и «Горгулью» и представил своим товарищам, в том числе Джеку Хьюиту. Также ему сказали, что Бёрджесс и Миллер вместе уедут на выходные. Хьюит заметил, что всю неделю Бёрджесс был в странном настроении. Он много курил и опять стал принимать нембутал. «Во вторник у меня был выходной. Утром он позвонил леди Маклин, матери Дональда Маклина, и попросил у нее номер телефона Дональда. Он сказал, что у него есть сообщение для Дональда от его брата Алана, с которым он встречался до отъезда из Америки»[748].

Во вторник он посетил Томаса и Хильду Харрис. Раньше двери их дома были перед ним закрыты – Хильда его терпеть не могла, но потом ему позволили вернуться. Когда его спросили о Киме Филби, он схватился за голову и воскликнул: «Не говорите мне ничего о Филби! Никто не относился ко мне лучше!» После этого он разрыдался[749].

Хьюит вспоминал, что в среду он был тоже в странном настроении – то смеялся, то впадал в слезливость.

«Я решил, что это связано с его решением об отставке из Форин Офис. Тем вечером мы ужинали дома. Мы ели копченого угря, которого он купил в Fortnum & Mason, и картофельную запеканку, которую я сам приготовил. Было много красного вина. Неожиданно он сказал:

– Я никуда не пойду с Бернардом в выходные.

– Почему? – удивился я. В какой-то момент я обрадовался, решив, что он попросит меня поехать с ним.

– Мне нужно кое-что сделать. Один из моих старых друзей в Форин Офис попал в беду, и я собираюсь использовать второй билет, чтобы помочь ему уехать на какое-то время.

К этому времени мы уже довольно много выпили. Я спросил:

– Почему ты?

– Потому что никому, кроме меня, он не поверит, – ответил он.

– Ты будешь долго отсутствовать? – спросил я.