Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аня осматривала Колю. После проведенного лечения общее состояние и анализы у мальчика стали лучше.
— А мне сказали, что вы уехали, — обрадовался Коля, увидев Анну Сергеевну.
— Вернулась.
— Насовсем?
— Тебя вот вылечу и снова уеду.
— А куда? — Он выглядел расстроенным.
— В Москву, к мужу.
— А-а, — потянул он. — Вы его любите?
Аня замерла. Как объяснить ребенку, что взрослые не всегда делают то, что им хочется. Чаще приходится делать то, что надо.
— Раз вышли за него замуж, значит, любите, — рассуждал он серьезным тоном. — И это правильно, что вы к нему уезжаете. Он там без вас скучать будет.
Аня назначила операцию на завтра.
— Анна Сергеевна, я жду операцию и, по-моему, не боюсь, — сказал Коля утром этого дня.
Конечно, он боялся, как боятся ножа хирурга все, даже взрослые, бывалые люди, но, измученный многомесячными болями и кашлем, мальчик подбадривал себя, мечтая о скором выздоровлении.
— Хорошо, — улыбнулась Аня и взяла его за руку, чтобы успокоить. — Все боятся. Это нормальная реакция. Не надо этого стыдиться.
— А вы ведь тоже боитесь, — вдруг тихо сказал он, посмотрев на Аню расширенными от волнения глазами.
Хотела возразить, но вряд ли это получилось бы у нее сейчас убедительно.
— Не волнуйся, все будет как надо, — шепнула так же тихо.
Как ни старалась Аня, операция, проходившая под местной анестезией, оставалась очень травматичной. Мощные спайки между легкими, плеврой и диафрагмой не давали возможности подойти к корню легкого. Эти же сращения препятствовали проведению лучшего обезболивания. Однако мальчик держался героически.
— Как дела, Коля? — время от времени спрашивала его Аня.
— Порядок, — отвечал он слегка заторможенно, сказывалось действие лекарств, которыми его накачали для облегчения боли.
Но чем дальше продолжалась операция, тем слабее становился его голос… А она затянулась. У Ани от напряжения наливались тяжестью руки. Медсестра вытирала салфеткой у нее со лба пот, слышалось взволнованное дыхание ассистентов. Все старались молчать. Перед операцией Аня всех собрала, сделала строгое внушение — ни одного лишнего слова!
«Операция проходит без наркоза, мальчик все слышит. Ему и без вас очень тяжело, а если еще вы своими репликами начнете его пугать, — предупредила она, — я вас без обезболивания зарежу».
Самый опасный момент наступил, когда при подходе к легочной вене пришлось отодвигать рукой сердце мальчика. Оно не переносило таких насильственных действий, начинало работать с перебоями, а затем совсем прекращало биться… Аня сразу же останавливала операцию, давала сердцу отдых, заставляла его возобновить деятельность. И так несколько раз: начнет — остановит, начнет — остановит…
— Он без сознания, дыхание низкое, — тихо произносит анестезиолог, выжидающе посмотрев на Аню.
— Пусть, ему так будет легче перенести, — напряженно ответила она. — Следите за показателями.
Операция длилась три часа сорок минут. Аня бросила взгляд на часы, выходя из операционной. А казалось, что прошла целая вечность. Выйдя, сразу увидела устремленные на нее черные глаза матери мальчика, показавшиеся ей дикими, чуть ли не безумными. Она схватила Аню за руку:
— Как?
— Нормально, успокойтесь.
Виктор, стоявший тут же, отодвинул женщину, заслонил Аню собой.
— Устала? На тебе лица нет. — Он обвил рукой ее талию, повел куда-то.
Оказалось, вел в ординаторскую. Там для Ани уже и чай приготовили. Она с благодарностью посмотрела на Виктора:
— Спасибо.
— Есть хочешь? — беспокоился он.
— Нет, не надо.
— Мне тоже так сказали, — заметил он, присаживаясь рядом. — Я хотел тебе обед заказать, а они говорят: «Анна Сергеевна после операции всегда чай пьет!»
— Как тебя сюда впустили?
— А как бы они меня не впустили? — смеется он в ответ.
— Анна Сергеевна, у вас такой муж заботливый, — говорит вошедший Артур Маратович. — Ох, как отпускать вас не хочется! Говорят, виртуозно операцию провели.
— Когда сердце остановилось у мальчика, у меня руки стали дрожать, — устало выдохнула она.
— Преувеличиваешь, — с подозрительностью сказал главврач, не поверил.
— Коле плохо! — влетела в ординаторскую медсестра.
Аня сорвалась с места, побежала. Как будто и не устала вовсе.
Коля лежал бледный, с очень слабым и частым пульсом, безразличный ко всему.
— Срочно морфий. Кровь струйно. Кислород, — отдавала распоряжения Аня.
Колины щеки розовели, стало ровным, хорошим дыхание…
Через двое суток угроза миновала…
Виктор стал торопить Аню к отъезду.
— Зачем нам свадьба? — раздраженно спрашивала Аня. — Тихо распишемся, потом так же тихо разведемся, когда ты уладишь все свои дела. Виктор обещал ей, что, как только он подпишет контракт с французами, она может быть свободна.
— Я не стану тебя удерживать силой, — говорил он, только сердце у него екало при мысли, что она уйдет из его жизни и не обернется даже.
— Я не хочу никаких пышных торжеств! — заявила она.
— Извини, я человек светский, — объяснял Виктор. — Мне не простят, если я не приглашу на свою свадьбу. Тем более у меня в жизни она — первая и скорее всего последняя. Но хорошо, ничего помпезного устраивать не будем. Так, в небольшом близком кругу, человек на двести.
— Сколько? — опешила Аня. — Где они все поместятся?
— В банкетном зале.
— Уж не в Кремле ли? — пошутила она.
— Если захочешь, я договорюсь, — серьезно ответил Виктор. — Будет в Кремле.
— Не издевайся!
— Я не издеваюсь. Выбирай. Можно заказать «Метрополь» или в гостинице «Россия». И выбери себе платье.
Он протянул ей буклет.
У Ани от восторга голова закружилась, настолько роскошные там были платья.
— На заказ сшить не успеют, придется брать уже готовое, — объяснял Виктор. — Я звонил в Дом моды Юдашкина, сказал твои размеры. Он прислал этот каталог, но нужно будет мерить, может, что-то подделать под твою фигуру, не расстраивайся, это эксклюзивные модели, сделаны в единичном экземпляре.
Аня молчала от восхищения, а Виктор виновато извинялся за спешку в подготовке свадьбы, думая, что она сердится.
— Мы уезжаем завтра.