И вот мечта осуществилась. Он ждал ее, безупречный в своей красоте. Костюм из тонкого блестящего сукна под цвет глаз, сегодня таких прозрачных и безмятежных. Широкий галстук на тон темнее и плоеная рубашка, кипенно-белая. На губах та самая улыбка и рука, берущая в плен ее руку. Под быстрый стук сердца, настолько громкий, оглушительный, что в ушах теперь противно гудело.

– Ангелы на небесах сходят с ума от зависти, глядя на такую красавицу, как ты, Мишель. – Не сводя с невесты долгого внимательного взгляда, Гален коснулся ее руки губами и под громкие рукоплескания повел в расположенный за домом сад. Там под протянутым над лужайкой светлым навесом гостей дожидались напитки и угощения.

Со всех сторон слышались возгласы восхищения, комплименты, поздравления. Девушки не без зависти оглядывали нежно-розовое в воздушных кружевах платье невесты, но с еще большей завистью смотрели они на молодого мужчину, державшего ее руку в своей. Мужчину, которого «повезло отхватить этой курносой выскочке Беланже!».

Эти слова принадлежали одной из сестер Эванз, с удовольствием перемывавшей Мишель косточки на недавнем суаре.

Сегодня Розмари и Миранда тоже были среди гостей и, растягивая губы в елейных, насквозь фальшивых улыбках, прожигали невесту завистливыми взглядами.

– Была б моя воля, я бы уже сегодня с тобой обвенчался, ангел, – шепнул ей на ухо Гален, когда они заняли места во главе праздничного стола.

– Пожалуйста, не называй меня так, – скривилась Мишель.

Она едва терпела столь фамильярное обращение от младшего брата и не собиралась терпеть его еще и от старшего. Хотя… кого обманывает? Ей нравилось, когда Кейран так к ней обращался. В его устах это слово звучало как-то иначе. Будоражило, волновало, заставляло сердце биться быстрее, а щеки гореть жарким костром. Сейчас же Мишель не чувствовала ничего, кроме раздражения.

– Знаешь, как бы мне на самом деле хотелось тебя назвать? – Голос Донегана был мягче бархата, как и его взгляд. – Любимой. Своей. Но, боюсь, к этому ты еще не готова, Мишель. – С этими словами он отвернулся от невесты, чтобы поприветствовать седобородого джентльмена в черном сюртуке, подошедшего с очередной порцией поздравлений.

Вниманием Мишель тем временем завладела миссис Келли, опустившаяся на свободное рядом с невестой место. Пожилая леди выражала свои искренние симпатии виновнице торжества, а сама виновница, делая вид, что внимательно ее слушает, украдкой скользила взглядом по приглашенным.

Знакомые лица… Много-много знакомых лиц. Но среди них не было того единственного, которое она так чаяла увидеть.

И, должно быть, потому у нее снова кружится голова. От досады, разочарования. А может, от вина, которое Мишель, делая глоток за глотком, понемногу пила. Захмелеть – вот что ей сейчас нужно. Тогда и время пойдет быстрее, а если совсем повезет, вечер промелькнет незаметно.

Из-за головокружения все было как в тумане. Мишель кому-то отвечала, даже улыбалась, как ей казалось. Вслушивалась в голос Галена, хоть и не понимала, что он такое ей говорит.

«И все-таки не придет», – чувствуя, что ко всему прочему еще и глаза начинает щипать от слез, расстроенно подумала она.

Мишель устала злиться на себя за эту слабость, за нежеланные мысли и чувства. Устала от непрекращающегося гомона. От мельтешения рабов с опахалами. От светлячков, назойливо вьющихся возле бумажных фонариков. Ну прямо как гости вокруг нее и Галена.

«Да когда же они уже напьются, наедятся и наговорятся?!» – мысленно выкрикнула невеста.

Благо наступило время танцев, и гости постепенно стекались к дому. Еще утром слуги вынесли из гостиной мебель, чтобы приглашенным было где танцевать веселую кадриль, что на протяжении всего вечера должна перемежаться с другими танцами.

После первой же кадрили Мишель поняла, что ее больше не хватит даже на вальс, не говоря уже о более подвижных танцах. Воспользовавшись тем, что вниманием Галена завладел очередной поздравляющий, задыхаясь от духоты, отравленной запахом горящих свечей и тяжелыми ароматами дорогих дальвинских духов, Мишель вышла на крыльцо.

А сделав пару шагов, запнулась, увидев стоящего к ней спиной припозднившегося гостя.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, хватаясь за перила.

Почему-то в присутствии Кейрана слабость только усилилась, а она-то надеялась, что на свежем воздухе голова прояснится. Но не тут-то было.

– Приехал поздравить своего брата, – заявил Донеган, оборачиваясь. Сверкнул глазами дерзко, яростно, как будто бросая вызов.

Не то ей, не то целому миру.

– Я имела в виду, что ты делаешь на крыльце? – терпеливо пояснила Мишель, одновременно и радуясь его появлению, и начиная волноваться еще больше. – Почему не заходишь? Думала… тебя вообще здесь не будет.

– Чтобы я пропустил такое веселье! – Донеган ослепительно улыбнулся. – Ты же знаешь, как я люблю танцевать с хорошенькими леди, детка. Да и как я мог не поздравить свою будущую невестку?

Мишель нахмурилась. Оторвавшись от перил, приблизилась к Кейрану, оглядываюшему ее жадным, откровенно бесстыдным взглядом. Было в нем что-то непривычное, странное. Раньше Кейран себе такого не позволял, по крайней мере, не на людях.

Когда Мишель подошла к нему вплотную, он болезненно поморщился, словно ее близость доставляла ему невыносимые муки.

Пристально на него глядя, она требовательно поинтересовалась:

– Кейран, сколько ты выпил?

– Ровно столько, сколько нужно, чтобы откровенно паршивый вечер превратить в паршиво-терпимый.

Донеган ухмыльнулся, снова скользя по невесте брата взглядом: алчным и опасным. Таким, от которого жар приливает не только к лицу – от него вспыхивает все тело, и сердце, вместо того чтобы стучать ровно, заходится в сумасшедшем ритме.

– Симпатичное платьице. Ты в нем похожа на клумбу с цветами. Вроде тех, что выращивает Катрина, – отвесил он своеобразный комплимент. – Уверен, на протяжении всего вечера Гален только и делал, что мысленно с тебя его стаскивал.

«А теперь ты занимаешься тем же самым», – едва не озвучила свою мысль Мишель, но вовремя спохватилась и почувствовала, как начинает краснеть еще больше.

Хоть и так по ощущениям уже была вся пунцовая.

– Пойдем в дом, – попросила, оглядываясь на дверь.

– А может, лучше останемся здесь?

Мишель не успела ни возразить, ни отпрянуть, как тяжелая ладонь Донегана легла ей на талию, и по губам скользнуло дыхание: горечь бурбона и вайенских сигар.

И абсолютная, беспросветная тьма в глазах.

– Все чаще я задаюсь вопросом: а может, не надо было тебя тогда отпускать? – хрипло прошептал оборотень. – Я бы мог украсть тебя для себя и…

– Тогда бы твоя сестра умерла, – напомнила Мишель, сбрасывая с талии его руку. Оглянулась, на этот раз с тревогой, и отступила на шаг. – Кейран, ты меня пугаешь…