Света стояла спиной к Улью, Наваро же обогнул «звезду» с другой стороны, Вектор оказался за его спиной. Все это раздражало, даже, более того, казалось злой насмешкой судьбы: вход на станцию где сейчас, возможно, умирает его жена, был уже вот-вот – почти рукой дотянуться. Но возникшее существо не только замедлило ремонт, но и составило опасность для них. За спиной Светы он видел вдалеке оставленную ими все еще стабильно рабочую лампу. К счастью, подумал он про себя, свет далеко, не слепит их. И только Наваро собрался выстрелить транквилизаторами, держа в голове мысль, что если существо разозлится и окажется в Сфере, то еще больше нанесет вреда имуществу, как Света совершенно неожиданно для них обоих оказалась той самой жертвой, ради которой «звезда» раскинула свои объятия. Возможно, Света подошла слишком близко, и существо почуяло ее каким-то образом, все же наросты пульсировали, а волосяной покров оказался усиками, среагировавшими на появление того, что вполне можно считать едой. Выпирающая самая длинная конечность вдруг свернулась вокруг Светы, быстро и молниеносно целая мышца сократилась, обмотав ее в один неполный, но крайне сильный оборот, сдавив, почти как змея. Наваро нажал на курок, выпуская весь боезапас, держа дистанцию и стараясь не упускать из вида кричащую в агрессии Свету. Крайне быстро последовала реакция: без особых трудностей поймавший добычу хищник просто оттолкнулся конечностями от лифта и пропал из виду.

Наваро слышит в наушнике яростный крик борющейся изо всех сил Светы, хочет ей что-то сказать – но почему-то молчит, хочет кинуться ей на помощь – но не делает этого. Лишь кратко взглянув на совсем уже близкий вход на злосчастный Вектор, он чувствует, что внутри против его воли просыпается невероятная и несправедливая дилемма, где приходится выбирать между двумя человеческими жизнями. Возможно, ищет он быстро аргумент, она справится: девка боевая, да и смогла пережить Вектор лучше любого. Но это вряд ли можно сказать о его Мойре, которая, опять же, возможно, прямо сейчас нуждается в защите от других монстров.

Ханна потеряла счет времени, все ее внимание съедала работа за планшетом, ранее полученным от Октавии. Если бы он был из менее прочного материала, а она была бы куда более сильной, то, скорее всего, пришлось бы достать другой, так как нынешний давно сломался бы. А все из-за действительно нервной, даже невыносимой в какие-то моменты работы с архивными данными, неудовлетворительный результат коей провоцировал в ней раздражение и даже злость, из чего вытекает нервный тик в виде бессчетных скручиваний планшета в трубочку с последующим раскручиванием от невозможности принять неудачу. Казалось, словно она уже сходит с ума, пытаясь найти в архивах то, что должно быть, обязательно должно, но почему-то поиски снова и снова венчаются тупиком. Даже была мысль, что Октавия специально поставила такую задачу, с которой попросту невозможно справиться, а она, Ханна, в силу своей упрямости и исполнительности все пытается пробить непробиваемую стену. В конечном итоге она отбросила планшет на стол, крайне явственно ощутив боль в пальцах и плечах. Начав ходить кругами, поглядывая на занимающихся своими делами Октавию и Первого, Ханна вдруг вспомнила то состояние беспомощности, вцепившееся в нее мертвой хваткой перед падением Алдена на экзопланету, а после, когда она встретила его почти умирающего на поверхности, – это невозможность помочь, отчего оставалось лишь быть со страшнейшими знаниями его участи и болезненными эмоциями. Ей тяжело дышать, хочется и злиться, и плакать… Вроде бы Октавия ей поручила простое, на первый взгляд, задание, но на деле все это стало занозой, напрямую связанной с гибелью того, чье последнее наставление неожиданно всплыло в памяти: чтобы она не сдавалась, что она может добиться всего. Вследствие сложнейшей метаморфозы Ханна вдруг освободилась от прессинга беспомощности и слабости, чувство давления всего мира враз пропало, а решение ее тупика вдруг нашлось само. Причем все оказалось так просто, что она даже усмехнулась и, вдохнув поглубже, взяла планшет в руки и молча вышла из Центра.

Она уверенно зашагала в медицинский блок, где на входе неожиданно буквально столкнулась со Станиславом, также придерживающимся быстрого шага.

– Ты куда? – спросила Ханна, полная адреналина, сразу же глянув за широкие плечи Стаса, выискивая Тобина.

– Хорошо, что ты пришла. Остаешься пока за главную. Кросса отправил с вакциной к Наваро, вторую иду делать Горди.

– Стоп, подожди! – положила она ладошку ему на грудь, остановив попытку идти дальше. – Они уже починили мост?

– Нет. Кросс вроде крепкий мужик, справится. По стопам пойдет.

– Почему ты сказал, что вторую – Горди? Ты всего…

– Успел сделать лишь две, да. Это не быстрый процесс. Да и то нет гарантии, что сработают полностью.

– Может, стоило обе дать Кроссу? Мало ли, вдруг там и Курт заразился уже?

– Я не готов рисковать.

Ханна удивленно посмотрела на него, но куда больше ее смутили спокойствие и размеренность речи.

– Горди точно заражен, и с каждой минутой шансов его излечить все меньше… если они вообще есть. А вторая Кроссу, может, и не понадобится. Мойра заражена, это нам точно известно, и я всецело переживаю за нее, как и за Курта. – В его голосе зазвучали волнение и сопереживание, Ханна чуть отступила, перестав напирать. – Они хорошие люди, но мы должны уметь расставлять приоритеты, особенно сейчас, когда каждая минута на счету, иначе все будет утеряно.

– Может, не стоит идти туда одному? – не сразу спросила Ханна более мягко.

– Нас осталось немного. Лучше пригляди за ним, – качнул головой Станислав себе за спину. – За меня не переживай. Горди заперт не только в пределах блока, но и внутреннего помещения.

Ханна смотрела на него снизу вверх, прекрасно видя его измотанность и усталость.

– Держись на связи.

Ее тон был скорее родительским, но ему это даже понравилось. Он скромно улыбнулся ей и лишь произнес:

– Да, мэм.

Она посмотрела ему вслед, надеясь про себя, что все будет отлично. Тобин следил за ней с момента входа в медицинский блок, все так же откинувшись на кресле. Его любопытный взгляд сверкал.

– Я вижу, что мое предложение тут никого не интересует. Напрашивается вопрос: а в этой истории вы точно на стороне добра?

Ханна уверенно взяла стул, поставила его специально с грохотом в двух метрах от Тобина, спинкой к нему. И, сев, одарила его полным уверенности взглядом, а из-за разного, совсем вроде бы и незаметного положения головы можно было увидеть то презрение, то даже любопытство. Тобина это привлекло, за несколько секунд ее лицо менялось само по себе, а ведь она просто смотрела в его глаза, лишь немного пытаясь что-то в них разглядеть.

– А вот это интересно, – начало неспешно Тобин, – когда ты ушла, то была скорее жертвой, неуверенной, полной очень разных и неприятных мыслей и чувств. Сейчас ты другая, сила из тебя так и прет.

Он медленно вытянулся к ней, насколько мог, смотря прямо в ее большие глаза. Между ними осталось полметра.