разве ты можешь поручиться за всех?

– Я не могу поручиться и за алагай, – сказал Джардир. – Най не отступится от Олив всю ее жизнь. Олив должна доказать, что сильнее, такова инэвера. Это не оправдание.

– Я не нуждаюсь в оправданиях, – возразила Лиша. – Мы не женаты, и закон говорит недвусмысленно: она – Олив Свиток. И почему нет? Это я ее родила. Я выносила ее во чреве, вскормила собственным молоком. Я ее охраняю. Я ее выращу.

– Имя и благословление – все, что я могу подарить перед уходом в бездну.

Лиша наконец улыбнулась:

– Тогда пусть будет отчество. Олив Джардир Свиток.

Джардир принял поблажку и заглянул младенцу в глаза:

– Да пребудет с тобой благословение Эверама, Олив Джардир Свиток.

Лиша подошла к нему и нежно поцеловала в щеку:

– Мы произвели на свет прекрасное дитя.

Олив потянула его за бороду, пытаясь затолкать ее в рот.

– Да, так и есть.

– Я правильно понимаю, что ко мне ты потом не зашел бы?

– Правду сказать, я не знал, желанный ли я гость, – ответил Джардир. – В твоем письме об этом не говорилось. Я хотел только благословить ребенка.

Лиша ласково положила руку на голову Олив и погладила по милым черным волосикам.

– Ты уже это сделал.

– Тогда ее мать, – сказал Джардир, – по-прежнему прекрасную, как лазурные небеса.

– Неисправимый чаровник, – рассмеялась Лиша. – Не надейся перед уходом заделать мне новое чадо. Одного хватит.

Джардира бросило в жар.

– Я… не имел в виду…

Лиша со смехом оборвала его:

– Я дразнюсь, Ахман.

Джардиру страстно хотелось обнять ее, и он быстро вернулся взглядом к Олив.

– Инэвера пришлет в Лощину трех дама’тинг – наставниц и советниц. С ними явится моя дочь Мича. На ней будут одежды даль’тинг, но ее, как и Сиквах, учил Энкидо. Она будет охранять сводную сестру. Можешь на нее положиться.

– Положусь, – пообещала Лиша. – Спасибо.

Джардир бережно уложил Олив в колыбель и отцепил ее крошечные пальчики от бороды.

– Я должен идти.

Он повернулся, но Лиша поймала его за руку и притянула к себе. Он в последний раз обнял ее, вдохнул аромат волос. Она положила голову ему на грудь:

– Будь осторожен, Ахман. Возвращайся и смотри, как растет твоя дочь.

– Я не продам мою жизнь задешево, – пообещал Ахман. – Да благословит тебя Эверам, Лиша вах Эрни ам’Свиток ам’Лощина.

Он поцеловал ее. Когда он отстранился, с ним осталось легкое, как перышко, касание ее губ. Отступив к окну, он скользнул ногами в сандалии и прыгнул в ночь.

Глава 17

Лесная крепость

334◦П.◦В.

Солнце садилось, и Раген крепче вцепился в поводья Сумеречного Плясуна. Он чувствовал, как напрягаются могучие мускулы исполина, как сам скакун готовится к схватке. Раген молился, чтобы до этого не дошло.

– Странно ехать верхом на закате. – Меченые доспехи Дерека починили и начистили до блеска, но он держал руку поближе к копью, которое покоилось в ремнях на конском боку.

– Привыкнешь. – Эскорт лесорубов возглавлял Седой Йон – здоровенный мужик с буграми мышц. – Дороги помечены, а в тылу у тебя двадцать душ лесорубов.

– Сколько нам ехать до города, если не останавливаться ночью?

На Элиссе были купленный в Лощине меченый плащ и новые кожаные штаны для верховой езды. Раген не помнил, чтобы за двадцать лет совместной жизни она хотя бы раз надела брюки. Сейчас они смотрелись на ней естественно, как и сноровка, с которой она обращалась с кобылой.

– Точно не знаю, – признался Йон. – Я уже восемьдесят лет не отходил дальше пары миль от места, где народился. Завтра окажемся вообще неведомо где.

Раген моргнул. Йону больше восьмидесяти? Он выглядел намного моложе.

– Зачем же ты вызвался провожать нас до самого Милна? – спросила Элисса.

Йон огладил длинную бороду, темную ближе к лицу, с металлической проседью ниже и белоснежную в самом низу.

– Сыны и внуки выросли. Жену шестнадцать лет как возложил на погребальный костер. Магия подарила мне вторую жизнь. Хочу, коль так, немного посмотреть мир.

– Если хочешь стать вестником, я знаю местечко, – сказал Дерек. – Двадцать два года провел в Брайнс-Голде. Во всем городишке жило не больше шестидесяти человек, а пересечь его можно было за четверть часа.

Он тяжело вздохнул:

– Но теперь я вдоволь насмотрелся на мир. Слуги и те знают моего сынишку лучше, чем я. Как и родня жены, которая присматривает за ним, пока меня нет. Но когда я вернусь в Милн, больше уж не уеду.

– Ну да, – согласился Раген. – Нам всем уже давно пора по домам, но впереди еще много миль. Я ездил, как сейчас, ежегодно. В одиночку мог добраться отсюда до Милна за пару недель. А нашему отряду понадобится месяц, если не поднажмем. Через несколько часов будет лагерная стоянка. Если мы там остановимся, потеряем полдня езды.

Лицо Элиссы осталось невозмутимым. Полдня – пустяк, но впереди месяц дороги, и любая экономия времени стоит нескольких часов езды во тьме.

«Ты нужна детям». Марье. Маленькому Арлену. Каково им приходится? Родители исчезли почти на год. В письмах они заверяли друг друга в полном благополучии, но слова не заменят заботливой руки матери и отцовской любви.

Элисса проедет всю ночь, только бы к ним вернуться.

Погладив бархатный мешочек на поясе, она утешилась присутствием серебряного стила.

Орудие было создано благодаря их занятиям в Школе травниц и гильдии метчиков Лощины. Рисуя в воздухе метки, местные жители пользовались хора-жезлами, но Элисса сочла их неудобными, а начертания – неточными. Она предпочитала метить пером.

Когда госпожа Лиша великодушно выдала им материалы для изготовления собственных жезлов, Элисса, Раген и Дерек сделали себе по стилу. Перья были из электрума и вставлялись в толстые рукоятки с начинкой из демоновой кости и оболочкой из меченого серебра. Управляя метками, Элисса направляла энергетический поток в перо и произвольно заряжала начертанные символы.

Но одно дело рисовать учебные метки в воздухе, когда тебя надежно защищает Школа травниц, и совершенно другое – чертить их перед атакующим демоном. Подземник проверещал где-то вдали, и Элисса так стиснула бедра, что испугалась: не задушить бы кобылу.

Они проехали еще три часа, и сумерки сменились кромешной тьмой. Меченые столбы распространяли тусклый свет, островки которого обрывались у придорожных кустов. Дальше, во мраке, звучали шорохи, рычание и вой, но демоны не отваживались испытать метки.

Сумеречный Плясун топотал и фыркал, а Раген силился обуздать могучего скакуна. Дерек нацепил на руку щит. Нервничал даже Йон, то и дело хватавшийся за притороченное