— Он… он… — Лиза никак не могла произнести страшное слово.

Женщина мудрого Арта положила ей руку на плечо, качнула головой.

— Онка́ креп. Онка́ варка. — Он сильный. Он волк.

Лиза закрыла глаза, горькие слезы скатились по щекам.

Дарсата поднялась и подошла к стенающей Любе. Раскачиваясь со стороны в сторону, девушка тихо выла, не отрывая взгляда от посеревшего лица курганника.

— Пора, — сказала ей осарта, беря под локоть.

— Куда? Зачем? — Люба не поняла сарматского слова, но сообразила, что ее хотят увести. — А он? Что с ним?

— Пора домой, — настаивала Дарсата, уводя ее прочь, к кромке балки, где медленно волновался туманный прибой.

— Нет. Туда не надо. Не надо. — Люба слабо сопротивлялась, постоянно оглядываясь на распростертое тело курганника и на сгорбленную фигурку сестры возле него.

Дарсата приказала параласпайнам держать лежащую на алтаре руками. Путы могли навредить девушке, потому Арсанар и Варкаса взяли девушку за запястья, а Таскар придавил ей лодыжки. Дарсата завязала им глаза — не лишняя предосторожность. Своенравный дух царицы Амаканги мог вселиться в одного из них. Готовые служить царице в любой ипостаси, верные параласпайны не стали бы сопротивляться. И тогда сармат пойдет на сармата, и зазвенят мечи, и польется кровь. Кто верен Амаканге, кто стоит за Мадсака — смерти все едино. Враги — те же скифы — только посмеются, а улучив момент, ударят, обращая женщин и детей в кагаров.

Дарсата могла справиться с духом Амаканги — духом сарматской царицы. Духом родной сестры. Эта девочка на алтаре не по своей вине получила его и не смогла подчинить упрямую Амакангу — стычка у кургана тому свидетельством. Остается только Дарсата — осарта, женщина мудрого Арта.

Дарсата запела, поднимая курительницу над головой девушки. Легкая улыбка коснулась губ Таскара при звуке знакомого голоса. Улыбнулась и девушка, слегка изогнувшись, словно под ласками возлюбленного. Дарсата запела громче. Дым сухих трав окутал девичью голову. Пленница дернулась в руках параласпайнов, не желая вдыхать сизый дурман. Блаженная улыбка на ее лице сменилась тревогой, руки напряглись, пытаясь вырваться из захватов, чуть приподнялись колени, но Таскар удержал ноги, жилы на его запястьях вздулись.

Осарта Дарсата продолжала петь, заставляя девушку метаться по алтарю. Параласпайнам пришлось бы туго, если бы на алтаре лежала Амаканга — Тяжелая Рука. Но даже эта слабая, нежная — Дарсата никак не могла запомнить ее имя — доставляла трем воинам немало хлопот. Обнаженные по пояс параласпайны покрылись потом, хотя никто не разжигал очаг, и в шатре было довольно прохладно. Их ладони стали скользкими, и удерживать пленницу становилось все труднее. Наконец Дарсата запрыгнула на алтарь и села ей на живот.

— Отпустите! — крикнула она воинам. — Повязки не снимать!

Глаза девушки горели безумием, она приподнялась, желая дотянуться до горла осарты, — та перехватила ее запястья. Размытая тень потянулась от пленницы к Дарсате, словно призрак пытался выйти из тела обезумевшей. Женщина Арта радостно вскрикнула:

— Амаканга! Царица! Сестра!

Тень изогнулась, повторяя контуры девичьего тела, и… перетекла в Дарсату. Обессиленная девушка распласталась на алтаре. Осарта тоже почувствовала смертельную усталость. Она кое-как спустилась, постояла, пошатываясь, тяжело опираясь на алтарь.

— Дарсата? — позвал ее Таскар. — Дарсата?!

Не дожидаясь разрешения женщины Арта, параласпайн сорвал с глаз повязку.

— Дарсата. — Он коснулся ее локтя.

Осарта вскинулась, грозно взглянув на воина.

— Таскар?! — В голосе удивление и радость, словно увидела его после долгой разлуки. — Ты выжил. Слава Арту. Где мы? В стане?

Воин на мгновение растерялся. Перед ним стояла царица Амаканга… в теле ее сестры Дарсаты.

Амаканга взглянула на свои руки, коснулась пальцами лица.

— Дарсата…

— Она приняла ваш дух, царица, — объяснил Таскар.

Амаканга тяжело вздохнула, прикрыв глаза.

— Пусть так. — В следующее мгновение она гордо вскинула голову. — Легкие доспехи и оружие. Быстро!

Лучники у шатра Мадсака не посмели задержать Дарсату. Они никогда не видели женщину мудрого Арта в доспехах, но препятствовать ей не стали. Остановить — значит коснуться осарты. И тут же лишиться руки. Они не посмели задержать и трех параласпайнов, сопровождающих ее. Таскар — грозный опытный воин, первый помощник погибшей Амаканги, — красноречиво положил искалеченную правую ладонь на рукоять секиры, торчащую из-за пояса. Два скрюченных пальца — безымянный и мизинец — не позволяли ему полноценно владеть мечом, но лучники знали, как смертельно опасна секира в правой руке Таскара.

— О боги! Дарсата! — воскликнул Мадсак, отстранив от себя дочь кагара.

Он был уже порядком пьян и размахивал любимым рогом, орошая вином ковры и шкуры, разбросанные вокруг. Верные люди царя, удостоив осарту беглого взгляда, вернулись к своим забавам.

— Ну что тебе еще надо? — капризно взмолился Мадсак. — И зачем… Зачем ты надела это?

Он махнул рукой, плеснув вина под ноги вошедшей.

— Это доспехи сестры. Ты против? — Дарсата взглянула на царя сверху вниз.

— Нет. Что ты, нет. — Царь попытался подняться, ноги не слушались его. — Просто ты в них так похожа на нее, и мою тоскующую душу, — Мадсак пьяно всхлипнул, — терзает тоска.

— Так возрадуйся же! — воскликнула Амаканга. — Твоя супруга вернулась из Вольной Степи!

Она шагнула вперед, клинок кинжала уперся в ложбинку меж ключиц Мадсака.

— Ам-маканга, — прохрипел напуганный до икоты царь. Рука с кинжалом задрожала, словно, возродившаяся, боролась сама с собой.

— Убью, — шипела Амаканга, но крепкая рука Дарсаты не давала кинжалу впиться в плоть Мадсака.

— Нельзя, — шептала осарта. — Распри нам не нужны, а они непременно начнутся, если Мадсак умрет.

Амаканга крикнула от досады и отошла от мужа. Царь наконец позволил себе отдышаться.

— Как бы там ни было, я вернулась! — громко произнесла Амаканга. — И я — царица!

Волоха осторожно подошел к Лизе, тронул ее за плечо. Девушка вздрогнула, обернулась.

— Нет его больше, — прошептала она сдавленным голосом, глотая слезы. — Нет. Она убила… Отомстила ему.

Дурачок сжал губы в скорбной гримасе, переводя взгляд с Лизы на Макара. Он присел на корточки, коснулся пальцев кузнеца — они оказались очень холодными. От неожиданности Волоха отдернул руку, непонимающе посмотрел на Лизу. В отчаянии прижав руки к груди, девушка повалилась на грудь курганника.

Из балки появился человек. Облако тумана поднялось над краем, выпуская из своих недр Виктора.