и сразу к моей сестрице шасть за зельем запретным. Внешность у Флексиолы подходящая, принципы и совесть отсутствовали. Вот я и сообразила, как этим можно воспользоваться. Актеришку нашла, чтобы столичного знахаря сыграл. Здесь он на болотах и сгинул, бедолага. А Флексиола должна была замуж выйти и дело до конца довести, а после мне за услуги земли с лесом отписать. На замок, серебрушки да золото я не претендую, это все тлен. Только и тут ты опять вмешалась! Ты!.. – зло зашипела миз Пруденз.

Майя поняла, что после сказанного не оставит ее ведьмачка в живых. Она сжала кольцо, но… не успела повернуть. Хозяйка бюро, оскалившись, резко бросилась на нее, выпустив черные когти и обнажив острые зубы. И, сбивая с ног, повалила на пол. Чернокнижница пыталась дотянуться до девичьего горла, а фея отбивалась как могла – царапалась и кусалась. Тогда миз Пруденз выпустила тьму, а Майя отпустила свой свет. Силы столкнулись и отпрянули друг от друга, раскидав соперниц по разным углам. Ведьма оставила на шее Майи синяки, а та вырвала с куском ткани злосчастную брошь-амулет, да еще нечаянно расплавила светом. Лицо миз Пруденз подернулось дымкой, кожа из розовой превратилась в серую и дряблую и покрылась уродливыми бородавками. Нос вытянулся крючком, нижняя губа отвисла. Жидкие серые волосенки теперь торчали редкими клочками, а фигура ссохлась. Миз Пруденз напоминала уродливую мумию, а не милую пожилую фею, какой хотела казаться.

– М-да, двести лет так просто не скроешь, да и питание у вас неправильное – чужая кровь плохо влияет на цвет лица, – поддела ведьмачку Майя, отбрасывая ногой оплавленный амулет. – И знаете что, сколько бы вы ни старались, ведьма никогда не сможет стать феей!

Миз Пруденз оскалилась, встала на четвереньки и перебежала по стене на потолок, а затем закружилась над Майей.

– Я не только твою кровь, но и душу выпью, – прошипела ведьмачка и вновь бросилась на фею, сверкая безумным взглядом.

Противницы сцепились, тьма и свет вновь схлестнулись. Майя не устояла на ногах и упала, а миз Пруденз нависла над ней, пытаясь добраться когтями до сердца. Майя заметила какое-то движение, а в следующую секунду рыжебородый брауни со всей силы ударил железной крышкой от погреба ведьмачку по голове. Правда, сам он упал бездыханный на пол, видимо, нападение на хозяйку или выход наружу карались проклятием. Миз Пруденз пошатнулась, прижала ладонь к темечку и с удивлением заметила, как из-под пола выбираются домовые. Похоже, пленники наконец решили, что лучше смерть, чем такое существование.

– Ах вы, гнусь мелкая! Обрекаю вас на вечные… – взвыла ведьмачка, а с губ уже черным дымком срывалось смертельное проклятие.

Майя резко, со всей силы провернула на пальце кольцо и закричала от страшной боли, но все же успела произнести: «Кайларион, помоги!» – а затем направила всю магию, какая только осталась, на противницу.

Миз Пруденз пошатнулась, отмахиваясь от белой дымки, жутко захохотала, из ее глаз заклубилась тьма:

– Со мной тягаться вздумали?! Нет такой власти, чтобы меня останов…

Раздался оглушительный грохот, пол заскрипел, стены покачнулись, крыша накренилась, и изба в одно мгновение осыпалась пеплом на землю. Сумеречный силуэт чудовища с красными глазами, возникший из тумана, грозно рыкнул и бросился на ведьму, вгрызаясь той в горло. Домовые сбились в кучу, дрожа и пытаясь понять, что происходит. А Майя с облегчением выдохнула: пришли, успели. Пространство вновь наполнили крики и шум сражения. Где-то рядом раздался звук охотничьего рога, послышался стук копыт, а вскоре появился и всадник на призрачно-вороном коне с перистыми крыльями. Зверь мчался, не касаясь земли. Из-под копыт летели искры, из ноздрей валил красноватый пар. Грозного вида воин с мечом в руке, с развевающимися белоснежными волосами и в черных, расшитых серебром одеждах показался Майе смутно знакомым. Его напряженное лицо с заострившимися чертами было одновременно прекрасно и ужасно в своей решимости покарать. Ведьма распласталась на земле и остекленевшим взглядом смотрела на всадника.

– Дикая охота, – прохрипела она и накрыла рукой разодранное горло, из которого хлынула черная кровь. – Сумрачная гончая.

Уго рыкнул на ведьмачку и кинулся к Майе, а она, обняв спасителя за шею, расплакалась. А затем наблюдала, как всадник приложил острие меча к груди ведьмы и произнес глухим голосом:

– Мэрион, избравшая путь варлока-чернокнижницы и сгубившая несколько жизней. Твои преступления доказаны, душа твоя черна. Властью, данной мне эль-фатами, приговариваю тебя за твои злодеяния к смерти и расщеплению твоей души.

В следующий миг меч засверкал и проткнул сердце ведьмачки, тело ее почернело, сжалось и превратилось в прах. Земля под ногами задрожала, трескаясь, а из разломов потекла зеленая вонючая жижа, заливая твердь и поглощая островок и то, что осталось от ведьмы и ее дома. С неба на таких же черных крылатых скакунах спустились еще два всадника и кинулись к брауни, которые плакали и дрожали. Всадники заключили и себя, и домовых в огненный круг, и исчезли, оставив, как напоминание о присутствии, легкую дымку.

А тот первый воин из Дикой охоты направил коня к Майе. Он склонился и легко поднял фею на руки, посадил перед собой и прижал к груди. Майя всмотрелась в такое незнакомое и одновременно родное лицо и бросилась фейри на шею.

– И почему герои приходят на помощь всегда так поздно, – всхлипнула она.

Кайл гладил фею по спине, целовал ее волосы и шептал:

– Потому что одна маленькая фея умудрилась забраться в самое пекло. Я искал тебя на поле битвы, среди болотной топи, а ты…

– А я сражалась с самой главной злодейкой, – утирая слезы, хмыкнула Майя. – Это же закон жанра, Кайл.

Кайларион последнюю фразу не понял, но больше не позволил своей фее произнести ни слова и горячо поцеловал. А верный конь стукнул копытом об уходящую под воду твердь, поднялся в небо и понес хозяина и его избранницу подальше от поля битвы. Верная призрачная гончая довольно рыкнула и последовала за карателем. Дикая охота подошла к концу, ибо злодеи были наказаны.

Майя разорвала поцелуй, подняла на спасителя полные слез глаза и спросила:

– Где остальные феи? Где Сыч Никодимыч? Что с пикси?

– С ними все в порядке, никто серьезно не пострадал, – успокоил ее Кайл. – Битва с нечистью окончена.

– А что с Аделин? Она же превратилась в камень, – занервничала Майя, пытаясь оглядеться, но, кроме плотного тумана, ничего не различала.

– Твой свет снял заклятие, сейчас с ней целитель.

Майя рассмеялась, затем вновь расплакалась. А потом что-то с жаром рассказывала Кайлу. Она всхлипывала, жалея себя, ругалась, что он спас ее слишком поздно. Потом с жаром целовала, шепча, как скучала по нему и что никогда больше не отпустит. И задремала на