Венеция, 8-й день сентября A.D. 1579

Мой любезный друг!

Давно мы ничего не слышали друг о друге, и тем более я надеюсь, что вы пребываете в добром здравии. Сам я тоже не буду жаловаться, хотя возраст все чаще дает о себе знать. Уверен, что и с вами происходит то же: в последнее время рука не раз тянулась к перу, чтобы послать вам весточку, и каждый раз что-то отвлекало от письма. Работа, работа… Сами знаете.

Сегодня, однако, я наконец осуществлю свое давнее намерение, ибо на то у меня есть особая причина, а именно: молодой кирургик, Витус из Камподиоса, который замыслил победить чуму, пусть даже это предприятие, скорее всего, обречено на провал. Правда, у нашего молодого коллеги железная воля, к тому же он на редкость умен.

А посему, друг мой, дозвольте ему припасть к кладезю вашей мудрости. Вы сами убедитесь, что Витус из Камподиоса дружелюбен, внимателен и изысканно вежлив — словом, на редкость приятный человек.

Надеюсь, вскорости вы направите свои стопы в сторону Венеции, и мы сможем, как в былые времена, насладиться беседой.

Остаюсь вечно преданным вам, М. Санджо.

Крючок сложил письмо.

— Так-так, чуму, значит, хотите одолеть, — задумчиво произнес он. — Не слишком ли много на себя берете, молодой человек? Ну да ладно. Разумеется, вы можете рассчитывать на мою помощь. Правда, не здесь, в аудитории, а где-нибудь… приватно. Кстати, у вас уже есть пристанище в Падуе?

— Да, профессор, есть. Один из ваших студентов по имени…

— Карло! — Коренастый юноша вернулся из университетских катакомб и застал конец разговора.

— Именно. Карло был так любезен, что помог нам вчера найти кров в студенческом обиталище. Просто, но удобно. Мы уже устроились.

Крючок сунул письмо в карман своего камзола.

— Должен признаться, я холостяк, а посему моя берлога не слишком уютна, так что нам нет смысла общаться ни у вас, ни у меня. Думаю, мы встретимся здесь, в университете, в небольшом кабинете рядом с библиотекой. Завтра во второй половине дня, не возражаете? Я к тому времени закончу лекцию и смогу уделить вам столько времени, сколько понадобится.

— С огромным удовольствием, профессор! — Глаза светловолосого молодого человека сияли от счастья. — Я не смел и надеяться, что все так удачно сложится.

Крючок улыбнулся:

— Я слуга науки и посему делаю все, чтобы содействовать ее прогрессу. А теперь прошу меня простить, мне пора.

Произнеся это, он кивнул на прощание и удалился.

Кабинет с большим столом из мореного дуба, латунными лампами, рассеивавшими приглушенный свет, и мягкими креслами располагал к беседе. Тем не менее Витус с Магистром чувствовали смущение, не зная, с чего начать разговор. Когда обмен любезностями был закончен и повисла неловкая пауза, Крючок пришел им на помощь:

— А где же вы друга-то оставили? Надеюсь, он не заболел?

— О нет, — поспешно отвечал Витус. — Просто Коротышка любит иногда гулять сам по себе.

— И обозревать окрестности, — добавил Магистр.

— Странное маленькое существо. Я слышал, он что-то говорил, но не понял ни единого слова.

— Это был жаргон, профессор, — пояснил Магистр. — Надо вслушаться, и тогда начинаешь понимать отдельные слова. Энано родом из земель, расположенных к востоку от Рейна, «из Аскунезии», как он сам выражается.

Крючок склонил голову набок.

— Из Аскунезии? Постойте, постойте! Ведь это одна из территорий, наиболее пострадавших от чумы. Эпидемия поражала этот край несколькими волнами на протяжении многих веков. Временами целые города и деревни почти полностью вымирали и пустовали, словно вырубленный лес. Так, во всяком случае, сказано в старинных хрониках. А немногих выживших Господь карал снова, посылая им вместо здорового потомства больных, увечных да карликов. Может, Энано как раз потомок таких родителей, переживших чуму? Ответ на этот вопрос был бы крайне интересен с научной точки зрения.

Витус вытащил свой дневник с записями о чуме.

— Возможно, профессор, эпидемия пагубно сказывается на зачатии детей, и исследование этой темы, безусловно, крайне важно, но не менее важными представляются мне причины и методы борьбы с чумой. В этом дневнике я записал все, что мне пока удалось разузнать о страшной болезни. Всю информацию я разделил на три части. Первая — Causae: сюда я отношу миазмы, крыс, гниение; вторая — Prophylactica: окуривание ладаном, защитная одежда, бегство из зон заражения; третья — Therapeutica: такие средства, как имбирь, слабительные и хирургическое рассечение бубонов с целью удаления гноя. Все это я расположил в строгом порядке, надеясь, что так будет легче проследить возможные причинные связи.

Крючок одобрительно сложил губы в дудочку.

— Ну что ж, мне кажется, это разумный подход, кирургик. О таком методе классификации я еще не слышал. Вам уже удалось сделать какие-нибудь выводы?

— К сожалению, пока нет, профессор. Я, как и все исследователи, блуждаю в полной темноте. Единственное, что стоит отметить, — в разделе Therapeutica меньше всего позиций. Он отражает нашу врачебную беспомощность. Так же краток раздел Causae. А вот раздел Prophylactica содержит больше пунктов. — Витус подвинул тетрадь профессору, чтобы он мог увидеть записи своими глазами.

Крючок неторопливо полистал дневник и, в конце концов, произнес:

— Ну что ж, мой дорогой кирургик, это внушительное собрание всех фактов, имеющих прямое или косвенное отношение к чуме. С моей точки зрения, здесь недостает еще нескольких ключевых моментов, при этом я вовсе не претендую на то, что это будет заключительный аккорд. Я хочу назвать их исключительно для порядка.

— А я с удовольствием готов записать их, — кивнул Витус.

Магистр вскочил, чтобы принести перо, чернила и песок для присыпания. Поставив все это на стол, он добродушно усмехнулся:

— Ну вот, и я на что-то сгодился.

Падуя, 16-й день сентября A.D. 1579

Итак, первая увлекательная беседа с профессором Джироламо состоялась. В присутствии Магистра мы дискутировали о причинах, мерах предостороженности и способах излечения чумы. Джироламо, которого, кстати, все называют Крючком, дополнил мой список несколькими пунктами, которые я хотел бы еще раз привести…

В раздел Causae:

— Небесные соединения. Под этим он подразумевает расположение звезд, при котором планеты выстраиваются в одну линию, допустим, в новолуние. В качестве примера он привел тезис Ги де Шолиака, согласно которому «большое соединение» трех верхних планет — Сатурна, Юпитера и Марса, имевшее место в 24-й день марта anno 1345, явилось причиной мощной эпидемии.

— Провоцирующее чуму излучение из земных недр, возникшее, к примеру, при землетрясении anno 1348 во Фриоле.