– А вот не знаю! – Бурей развёл руками. – Не было у нас ещё таких! Откуда Корней такое измыслил – не скажу, а уж что вам делать – и подавно без понятия. Самим вам придётся.

– Как не было? – подивился Сучок. – Вы ж все ремесленничаете, а кто и не одним ремеслом!

– Угу, – кивнул Бурей, – да только у одних ремесло под воинским делом ходит, а есть такие, что из них ратники, как из хрена дудка – тем бы ратников в охрану своего промысла наладить, мол, в сотню ратником впишусь, а воевать – шиш! А вот таких, как вы, не было, разве что Лавруха – Корнея сын, да и он блаженный какой-то.

– Вот как? – хмыкнул Сучок. – Значит, сами думать будем!

– Вот и ладно! – ухмыльнулся Бурей. – Вижу, повеселел. Так и надо! А теперь меня послушай.

– Слушаю.

– Вам сегодня тризну по павшим править, а ты знаешь, как? – физиономия Бурея приняла торжественное выражение.

– А то я поминок не справлял! – Сучок аж привстал.

– А ну цыц! – рявкнул Бурей. – Поминки, хрр, это когда бабы, визги, вопли и сопли! А на тризне воины воинам честь воздают, и там соплям не место!

– Это как?

– Хрр, а вот так! – Бурей приосанился. – Сидят, братьев погибших вспоминают: как в походы вместе ходили, как ворога вместе били, какими людьми они были… Песни поют… весёлые! В воинском умении меряются, только кровь не льют, даже каплю – не любят души павших кровь побратимов видеть!

– О как! А я и не знал, – Сучок слегка приуныл. – Да и что вспоминать-то – не воины мы, а мастера.

– Хрр, погодь порты мочить – помогу! – хлопнул друга по плечу Бурей. – И посидим, и вспомним, вы мне про них и расскажете: и какими мастерами были, и как на половцев с ополчением ходили – всё! И силой померяемся! Потешим их душеньки, покажем, что их тут помнят. А выть – дело бабье!

Сани выехали из леса и вдалеке, на острове показался Михайлов Городок.

– Кондрат, гляди, ворота закрыты, – Бурей указал рукой на крепость. – Это у вас всегда такие строгости?

– Да нет, днём открыты обычно, хотя сторожатся… – пожал плечами Сучок. – И на посаде никого – чудеса! Чего случилось-то?

Пока друзья недоумевали, показался берег Пивени. Судя по тому, что через реку шла наезженная колея, а снег был утоптан копытами, лёд встал уже прочно. О чём и сообщил сидящий на облучке холоп:

– Хозяин, накатана переправа. Ты вылезать будешь или в санях?

– В санях, – буркнул Бурей. – Вези, давай.

Возница хлопнул вожжами и направил лошадь к спуску на лёд. Но не тут-то было.

– Стой, кто идёт?! – раздалось с башни.

– Тпруу! – дёрнул вожжи холоп.

– Чо-о-о?! – рыкнул Бурей.

– Стой! Стреляю! – отозвались с башни.

Возница резво переместился с облучка в снег.

– Стоим! Стоим! – подал голос Сучок. – Свои!

– Хрр! – заревел Бурей.

– Тихо, Серафим, здесь не шутят! – ухватил друга за руку плотницкий старшина.

– Кто такие? – раздалось с башни.

– Хрр! – Бурей зашарил рукой в явном намерении откинуть полость.

– Тихо, Серафим! Подстрелят, и вся недолга! – шикнул на товарища Сучок, потом повернулся к башне и заорал: – Плотницкий старшина Кондратий Сучок и обозный старшина ратнинской сотни Серафим Ипатьевич Бурей!

– А третий кто? – отозвалась башня.

– Твою в бога вдоль, поперёк и вперекрест! – Бурей не выдержал и выскочил из саней. – Изгаляешься, сопляк?!

Хлоп! Вззз! – Болт взрыл снег под ногами Бурея.

«А заборолы с этой стороны все закончили… Давненько меня дома не было! Тьфу, не о том думаю! Как бы болт в задницу не получить! Сдурели они там, что ли?»

– Ы! – отпрыгнул в сторону обозный старшина.

– Выйти из саней! – потребовала башня.

Сучок резво выскочил и за шиворот выволок из-под саней Буреева холопа.

– И руки на виду держите! – уточнила башня. – А теперь заново, кто такие?

– Плотницкий старшина Кондратий Сучок и обозный старшина ратнинской сотни Серафим Ипатьевич Бурей и с ними холоп, – выкрикнул Сучок, а потом отвернулся, пнул возницу и прошипел: – Тебя как звать?

– Буська, – проблеял тот.

– И с ними холоп Буська! – проорал плотницкий старшина.

Бурей от избытка чувств онемел и только шипел в необъятную бороду что-то матерное.

– Зачем? – осведомилась башня.

– Б…! Живу я здесь! – начал закипать плотницкий старшина.

– Пароль? – потребовала башня.

– Да етит тебя бревном суковатым, поперёк себя волосатым через ж… в лоб и дубовый гроб! – Терпение у Сучка лопнуло. – Вызови разводящего – пусть наставнику Филимону доложат!

– Ждать на месте! – распорядилась башня.

– Вот сволочь! – чувством произнёс Сучок.

Бурей посмотрел на башню неласковым взглядом.

Ждать пришлось довольно долго, Сучок даже начал подмерзать.

– Один к воротам, остальные на месте! – наконец распорядилась башня.

– Хрр! – завозился Бурей в явном намерении пойти и разобраться, кто там так гостей встречает.

– Стой, Серафим! Я пойду! Меня тут знают, – остановил друга Сучок.

Как ни странно, Бурей послушался.

Плотницкий старшина вздохнул и потрусил через лёд в сторону крепости.

«Эхе-хе, и чего Алёна на меня навьючила-то столько? Взмок, как мыш последний! Тут идти-то всего-ничего: через реку по льду да по мосту к воротам, а я еле ползу! А с какого перепугу, спрашивается? Ляхов побили, холопов выловили… Неужто из-за болота кто наведаться решил?»

Ответа на свой вопрос мастер так и не дождался. Едва он дошёл до ворот, как в них откинулась малая ставенка и оттуда возгласили:

– Стой! А ну морду покажь?!

– На, зырь, етит тебя долотом! – Сучок хватил шапкой о снег, рванул тулуп и умудрился наставить в сторону окошка одновременно бороду и лысину. – Рассмотрел, витязь непоротый?! В бога тебя душу поперёк и наискось! Зови разводящего! Изгаляться он тут будет, склипездень двужопостворчатый!

– Ой! – пискнул кто-то за воротами.

– Урядник, чего тут?!

Плотницкий старшина с облегчением узнал голос Филимона.

– Господин наставник в виду крепости показались сани, – послышался за воротами ломающийся басок. – Седоки, будучи спрошены…

– Ругаться вздумали, порядка не знают! – напористо перебил первого оратора куда более высокий голос.

– Долго мне тут, как этому самому торчать?! – осведомился Сучок.