Царь со своим отрядом приближался к лагерю. Вдоль дороги выстроился почетный караул, которым командовал дон Альба, встречающий, по сценарию Валентина, царя первым. Едва Иван Иванович оказался в нескольких метрах от него, как дон Альба громовым командным голосом проорал:

– Смирна-а! На кра-аул! Равнение на государя императора!

Солдаты, как их называл про себя Валентин (парни соответствующего роста и внешности были подобраны по всему Ярославлю и две недели усердно учились шагистике), пристукнув прикладами о землю, выполнили команду, и тут же грянул приветственный марш. Что это был за марш, Валентин не помнил. В музыке он был не силен. Просто, покопавшись в памяти, наткнулся на подходящую мелодию и насвистал ее музыкантам. Оркестр им удалось собрать вполне приличный. Конечно, это не был классический военный оркестр из грядущих веков, но звучание у него получилось очень даже ничего. «Солдаты», выстроенные в соответствии с Валентиновым представлением об «Уставе строевой службы» вообще и красоте воинского строя в частности, взяв мушкеты «на караул», «ели глазами» царя, дон Альба, вытянувшись в струнку и вытаращив от усердия глаза, салютовал своим мечом, а оркестр играл что-то торжественное.

Юный царь доехал до середины строя и, пораженный происходящим, остановился. Вслед за ним остановился и весь его отряд. И тут, повинуясь незаметной для постороннего глаза команде, «солдаты» рявкнули в сто пятьдесят луженых глоток:

– Здрав жлав, гдарь имп-ра-тор!!!

Наиболее нервные лошади в царском отряде шарахнулись от этого рева, отчего среди опричников возникла сумятица.

Валентин внимательно наблюдал за реакцией Ивана. Тот хоть и был несколько ошарашен происходящим, но, похоже, уже прочувствовал, что действо, за которым он следил широко открытыми, округлившимися глазами, устроено в его честь. Здесь бы царю ответить бравым усачам: «Здорово, братцы!» – но никто не учил его правилам поведения перед парадным строем, да и не мог научить, ибо вся эта парадная мишура со своими правилами и этикетом возникнет лишь лет через сто пятьдесят – двести. Но мог бы сообразить, ведь еще великие князья, его предки, имели обыкновение устраивать перед битвами смотр своим войскам. Наверное, как-то они приветствовали своих ратников.

Как бы то ни было, но в представлении возникла томительная пауза, и Валентин почувствовал, что наступил тот самый момент, когда он должен появиться на сцене. Валентин вышел на дорогу, и оркестр тут же смолк. Он поклонился в пояс юному царю и отчетливо произнес, стараясь, чтобы голос звучал как можно слаще:

– Многая лета благословенному и богооберегаемому царствованию вашего императорского величества!

Теперь, когда перед этим необычным строем воинов, участвующих в какой-то незнакомой ему церемонии, появился этот человек и приветствовал его, царь вновь почувствовал себя в своей тарелке. Он тронул лошадь и подъехал к Валентину.

– Как ты меня назвал?

– Ваше императорское величество.

– Что это значит?

– То, что ваше величество унаследовало от своих предков не только титул царя, хана и великого князя, но и императора. В вашу Империю входят все известные ныне земли, а также могущие быть открытыми впредь, весь земной шар и все государи, владеющие своими государствами, являются вашими подданными, и ни один из них без вашего одобрения и дозволения не может занять свой трон. Империю олицетворяет держава, которую ваше величество во время торжественных церемоний, восседая на троне, держит в левой руке.

Царь кивнул. Валентина он слушал с огромным вниманием, впитывая информацию, как губка.

– Да, я помню. Что-то про Империю мне говорил дядюшка Юрий.

Валентин в процессе подготовки имел долгую беседу с пожилым, умудренным жизненным опытом и знаниями дьяком, присланным к нему из Посольского приказа. Так что в области здешней политики, политической географии, истории и политологии он теперь был подкован если уж и не на все сто, то близко к этому.

Дядюшка Юрий – родной брат царя Ивана Васильевича. Судя по тому, что Захарьины-Романовы его до сих пор не устранили, опасным для себя они его не считают. Хотя и предпочитают держать в отдалении от царя. Зачем мальчику лишние знания? Сейчас князь Юрий, прозванный Долгоруким за то, что одна рука у него длинней другой, живет в Москве, приглядывая за строительством царского дворца и нового кремля.

Валентин сделал знак рукой, и тут же перед царем появился огромный глобус, принесенный расторопными слугами.

– Смотрите, ваше величество. Вот город Ярославль, вот Суздаль, вот Москва. А вот Александровская слобода. – Валентин слегка крутнул шар, проведя по нему растопыренной пятерней. – А вот Русская земля. – Заинтересовавшийся царь спрыгнул с лошади и встал рядом с Валентином, разглядывая диковинный шар с нарисованными на нем землями. – А вот Европа. Она невелика, а народу там живет много. Поэтому живут скученно, бедно и скаредно. А вот…

– Русская земля такая огромная? – с замиранием сердца спросил царь.

– Да, ваше величество. Это ваша вотчина от предка вашего Рюрика, первым княжившим на Русской земле. Сотни лет назад ярославские горожане, оставшиеся без князя, послали в местечко Варягово, что в шестидесяти верстах от Ярославля, называвшегося тогда Новым Городом, посланца. Посланец прибыл в Варягово и просил тамошнего князя Рюрика прийти в Новый Город и сесть там на княжеский стол. Так Рюрик стал князем Нового Города, а потомки его подчинили себе всю Русь. От этого Рюрика и пошел род ваш. Сам же Рюрик происходил от Пруса, родного брата ромейского императора Цезаря. Цезарь был первым императором, а империи его подчинялся весь мир. От имени Цезарь и происходит ваш титул – царь. От него же, от Цезаря, через Пруса и Рюрика вы унаследовали не только имя его, отразившееся в царском титуле, но и имперское достояние. – Валентин, тихонечко поворачивая глобус, тыкал указательным пальцем в материки и страны, называя их. – Все это принадлежит вашему роду и вам как его наследнику.

Юный царь, похоже, был потрясен. До сих пор вся вселенная в его представлении замыкалась треугольником Москва – Суздаль – Ярославль. Ну было что-то где-то там еще… Но это уже несущественно. А оказалось… очень даже существенно. Оказалось, что мир огромен и загадочен. И еще оказалось… что он – владыка этого мира. Почему же до сих пор никто не говорил ему об этом? Нет, дядюшка Юрий при редких встречах что-то подобное бормотал, но уж как-то совсем неубедительно. Иван, видя отношение к дяде Юрию другого своего дядьки, Никиты Романовича, и его многочисленной родни, не воспринимал Долгорукого всерьез. Какой-то он был… не от мира сего. Больше с книжками любил общаться, чем с людьми.

– Это твои воины? – мотнув головой в сторону строя, так и стоящего по стойке «смирно», спросил царь.

– На Руси все воины ваши, ваше величество. Это воины Ярославского Земства, следовательно, они ваши.

– А что они делали? – Царь изобразил руками в воздухе некую вопросительную фигуру.

– Это церемония торжественной встречи государя, чин которой был разработан и утвержден вашим дедом Василием, – соврал Валентин.