– Нам лучше зайти внутрь, – напомнила Янмей.

От счастья видеть тетю живой и невредимой Рейн не придала значения условиям, в которых та жила: комната оформлена в коричневых тонах, духота, с которой не справлялась система вентиляции, ветхая кровать, темные шторы, прожженные окурками прежних постояльцев, скрипучий пол, горы коробок и заваленный раскрытыми папками стол с включенным ноутбуком.

Вспышка радости ослабла, стоило приглядеться к Монике. Как же она постарела и похудела всего за несколько месяцев с момента последней встречи! И, казалось, стала чуть ниже.

Рейн открыла холодильник. Полки были забиты продуктами до отказа, и она пришла к выводу, что причина худобы тети – стресс.

– Я не понимаю. – Рейн закрыла дверцу и вопросительно уставилась на Янмей. – Что происходит? Тетя Моника, нам передали, что ты погибла во время неудачных испытаний горгонов, но я была уверена, что тебя убили.

– Меня действительно хотели убить за то, что я интересовалась настоящим предназначением моих горгонов. Вероятно, Делинда увидела во мне угрозу. Я проектировала горгонов, уверенная, что они послужат для защиты страны. – Моника подошла к своему столу и принялась перебирать листы и папки. – Видишь ли, Мировой Совет, конечно, выступает за мир, но абсолютно все страны-участницы готовы в любой момент защищаться, если вспыхнет новая война.

– Все, кроме Германской империи.

– Да. Так сложилось еще со времен Второй мировой из-за «Плана Моргентау», который действует и по сей день. Поэтому в нынешних реалиях германцы беззащитны. – Она нашла нужную папку, выпрямила все листы в идеальную стопку и прижала ее к груди.

– Так что же случилось?

– Мне отдали приказ убить Монику Хьюз, – вступила в разговор Янмей и тут же замолчала.

– Почему же вы его не выполнили? – Рейн подошла к ней почти вплотную. – Мисс Джин-Хо, вы ослушались Делинду. Почему?

– Не поймите меня неправильно, – отрезала Янмей, но взгляд ее впервые за утро передал одну-единственную эмоцию – растерянность. – Я лишь не хотела, чтобы один из выдающихся умов современности был потерян из-за неосторожно проявленного любопытства, не более.

– Она велела мне спрятаться здесь и сидеть до тех пор, пока все не уляжется.

– Вот только ситуация сейчас лишь накалилась. Так почему, мисс Джин-Хо, вы привели меня сюда именно сейчас?

Что-то изменилось в лице Янмей. Точно она наконец осознала, что совершила.

– Я верна Делинде и всегда буду ей верна, – начала она твердым голосом. – Но… Но…

Она даже не до конца осознавала, в чем собиралась признаться, какую истину отпустить, чтобы оправдать свой поступок. Мысленно Янмей вновь и вновь повторяла слова верности своей настоящей королеве, которую будет считать таковой, даже если та выйдет из клана Каннингем. Однако, как бы телохранительница себя ни переубеждала, она чувствовала, что теперь ее верность осквернена внезапным порывом чувства справедливости и доброты, который вылился в спасение Моники и объединение Хьюзов.

Рейн видела, как в ней происходит неразрешимая борьба, и знала, что она будет длиться, пока в Янмей жива непонятная никому искренняя привязанность к Делинде.

– Думаю, вам следует поговорить, – сказала Янмей и, не обронив больше ни слова, вышла из комнатки.

После секундной тишины Моника прошептала:

– Она странная, но чувствуется в ней не подавленная обращением Делинды доброта.

– Да, – несмотря на минутную симпатию к Янмей, Рейн похолодела, – или это какой-то план. Кто знает, быть может, нас прямо сейчас подслушивают.

– Я так не думаю. Она несколько месяцев поддерживала меня.

– Она о чем-нибудь спрашивала?

– Ни разу. – Моника села за стол. – Не думаю, что нам стоит беспокоиться.

– Это ты попросила о встрече?

– Нет, что ты. Я боялась выходить на связь с кем-либо из нашей семьи.

– Получается, это инициатива Янмей. Но зачем?

– Может, она хочет нам помочь?

– Зачем? – не унималась Рейн, разводя руками. – Она годами служила Делинде. Так что это за порыв теперь?

– Не знаю, но я чувствую, что ей можно верить.

Рейн упрямо скрестила руки на груди и услышала легкий смешок тети.

– Я могу ее понять. Я тоже работала на Делинду, и она, несмотря на свои капризы, внушает уважение. Противиться ей очень тяжело. Не все, кто участвовал в работе над горгонами, и не все, кто знал об их истинном предназначении, являются злодеями. Многие из них не могут уйти, потому что боятся.

– Знаешь ли, после Второй мировой на судах надзиратели концлагерей внаглую утверждали, что их заставили там работать, и это учитывая, что сотни жертв заявляли о том, как этим людям нравилось их мучить. В британской армии, если брать наемников, полно бессовестных головорезов, которые пришли не только ради денег, но и ради удовольствия. Война высвобождает настоящую дикую сущность людей и дает им право безнаказанно сеять насилие. Так что это не оправдание. Она зло. Все они зло.

– Однако ты до сих пор на их стороне, – нахмурилась Моника. – Почему же ты сама не уйдешь, если тебе не нравится происходящее? Германцы, если увидят, посчитают тебя таким же врагом, как тех, как ты выразилась, бессовестных головорезов. Они не увидят между вами разницы. Никто не увидит, пока вы носите одну форму и держите оружие.

Пыл Рейн спал. Ей вдруг стало совестно за все сказанное, и она низко опустила голову. Взгляд Моники смягчился.

– Это не так просто, я знаю. То, что ты в душе не желаешь причинять боль другим, уже говорит о твоей доброте. Видит бог, ты не хочешь вредить людям.

– Однако, если меня в следующий раз отправят в бой, мне придется… – От обиды слова Рейн перетекли в шепот, и в горле застрял ком. – Эта война не закончится, пока Делинда не получит свое. Это треклятое ЗНР с ядром. Его нужно уничтожить.

Моника тяжело вздохнула.

– Боюсь, это невозможно.

– Что значит «невозможно»? Откуда ты знаешь?

– В закрытых архивах осталось немного информации о ЗНР. И у меня, как у члена научного сообщества Великобритании, был к ней доступ.

– Почему уничтожить ЗНР невозможно? – Тревога и злость ударили Рейн в голову, и она повысила голос. – Не молчи, ну же!

– Возможно уничтожить сам компьютер и пластину, но… Это все равно что сжечь мост. От этого объединенные им стороны никуда не денутся.

Рейн видела по широко распахнутым глазам тети – это далеко не все, о чем она хотела сказать. Но также, несмотря на раздирающий ее интерес, она знала, что не является тем, кто должен услышать остальное. Она перевела дыхание и объявила:

– Тебе необходимо встретиться с Сашей.

Александр стал забывать белый зал, в котором однажды встретил ныне покойного Уильяма Дэвиса, премьер-министра США.