Драгоценности, артефакты, манускрипты. Но все ее внимание было приковано к предмету в центре. На бархатном манекене висело самое великолепное платье, которое ей когда-либо доводилось видеть, с которым не сравнился бы ни один наряд. Голову фигуры украшала корона, выполненная в нетрадиционном стиле. Она представляла собой ореол из вершин различной высоты и напоминала сияющий восход солнца над головой манекена. Фейт обошла вокруг, желая рассмотреть украшение. И едва не ахнула при виде виртуозной работы, воплощения самой силы. В то время как передняя часть была полностью бордовой, украшенная красными кристаллами, со спины к запястьям крепился прозрачный материал малинового и золотого оттенков. Фейт потянулась к рукаву, расправляя его и наблюдая, как перед ней оживает образ крыла Феникса.

– Я должен сказать тебе кое-что, Фейт. То, что не рассказывал никому, ведь прежде в этом не было необходимости. Но ты имеешь полное право знать, а если захочешь, то и весь остальной мир. – Голос Агалора звучал тихо, неуверенно. Когда их взгляды встретились, она выронила ткань при виде гордости в его глазах, смешанной с настороженностью, пока он наблюдал за ней. Ее охватило нервное предвкушение, ладони вспотели, пока она ждала его признания.

– Многие станут возражать против того, чтобы я объявил тебя своей наследницей, Фейт. Поскольку считают тебя незаконнорожденной.

Внутри у Фейт все оборвалось, вернулось отвратительное ощущение ее извращенного, нежеланного существования. Но Агалор оставался спокойным, и его следующие слова поразили ее до глубины души.

– Они ошибаются, потому что мы с Лилианной поженились тайно, но абсолютно законно. У меня есть документы и свидетели, чтобы доказать это.

Фейт была ошеломлена и не понимала собственных чувств. Облегчение, радость, триумф – за родителей, которые бросили вызов жестким предрассудкам, чтобы быть вместе. Затем возникло пугающее чувство ответственности. Теперь притязания на трон подкреплялись законом, но с ее стороны было бы глупо верить, что этого окажется достаточно. Ей еще предстояло сразиться и доказать, что она достойна придворных и своего народа. Предстояло сразиться с Малином.

Агалор задумчиво шагнул к шедевральному платью, разглядывая его, но видя не только материал и драгоценности.

– Она должна была надеть это платье на венчание и церемонию коронации. Мы выжидали, чтобы объявить об этом, предвидя недовольство из-за ее происхождения. Меня это не волновало, но Лилианна просила больше времени, убежденная, что найдет способ успокоить народ и знать, которая, несомненно, будет возражать и может даже попытаться свергнуть меня и отстранить нас обоих от власти.

Фейт обошла вокруг платья, ощущая странную силу и властность. Она встала перед ним, не в состоянии отвести взгляд. Чем дольше смотрела, тем более ярким становился образ в сознании. Фейт представила маму на месте бархатного манекена, и от этого зрелища захватывало дух. Затем, всего на секунду, она увидела себя. Сверкающую и торжествующую в цветах Феникса.

Глава 29. Николас

Две недели пролетели словно пара дней. Ник цеплялся за каждую драгоценную минуту, которую в конечном счете потратил впустую. Теперь время почти вышло, и, погрязнув в терзаниях и печали, он возненавидел себя как никогда прежде за то, что не провел с Торией эти последние мгновения.

Она должна была уехать во второй половине дня по прибытии кавалерии Олмстоуна, собиравшейся похитить ее у него. Нику приходилось постоянно напоминать себе, что она не принадлежала ему – или кому-либо еще. Это был ее выбор. Королева Тория Стагнайт из Фенстеда должна была стать их непревзойденным тайным оружием.

Ник вызвал ее в свой кабинет, но не для последней личной беседы или прощаний, Джейкон и Марлоу устроились на стульях позади него, а он стоял, уставившись в окно в мрачном молчании. Люди тоже не разговаривали, и король чувствовал бы себя виноватым из-за напряженной атмосферы и его явной печали, если бы не беспокойство за Торию, полностью поглотившее его. Он собирался сообщить им, что наконец увидел Фейт.

Ник почувствовал приближение Тории еще в коридоре, и весь напрягся, вслушиваясь в ее легкую поступь, которой ему будет так не хватать. Так много незначительных, простых вещей стали вдруг невероятно ценными от одной только мучительной мысли, что с ними придется расстаться. Это могло бы показаться нелепым, но Нику было все равно.

Тория вошла в кабинет после короткого стука, не дожидаясь приглашения. Ник почувствовал ее присутствие и повернулся. При виде нее, грудь пронзила острая боль. На ней был дорожный плащ, в руке болталась пара перчаток. Их время истечет, как только закончится эта встреча. Мгновение они смотрели друг на друга, и ему показалось, что он увидел затаенную боль в ее карих глазах, прежде чем она уставилась в пол и занялась перчатками. Затем Тория бросила взгляд на Джейкона и Марлоу, и они тепло улыбнулись в знак приветствия. Так эгоистично и нелепо, но Нику невыносимо было смотреть на их нежно переплетенные руки, пока они непринужденно сидели рядом.

Боги, неужели он и правда стал настолько жалок, что завидовал людям? Ник был королем, могущественным Ночным странником, но даже напоминание об этом не искоренило уродливое чувство, подпитываемое его одиночеством.

– Зачем мы здесь? – спросила Тория, когда Ник продолжил молчать.

Он перевел взгляд на Джейкона:

– Фейт приходила ко мне.

– Как она? – тут же выпалил Джейкон, выпрямившись, в то время как Марлоу с надеждой посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

Ник вымученно улыбнулся:

– В порядке. И, похоже, преуспевает в Райенелле, хотя им с отцом еще многое нужно наверстать.

Джейкон немного расслабился:

– Она что-нибудь говорила о возвращении? Или… Чтобы мы отправились к ней?

Нику пришлось отвести взгляд. Он хотел успокоить его, заверить, что Фейт думает о нем и очень скучает, но нужно было рассказать нечто гораздо более важное. Фейт не вернется. По крайней мере, в ближайшее время.

– Она скучает по всем нам, правда, но… – Ник засунул руки в карманы, расхаживая перед потухшим камином. – Мы все знали, что война против Марвеллас не закончилась.

Он услышал, как Джейкон вскочил на ноги.

– Если она что-то задумала, то нуждается в нашей помощи.

Ник покачал головой:

– Мы не можем.

– Разумеется, можем!

Ник повернулся к нему и бросил суровый взгляд, вспыхнув в ответ на вызов.

– Даже если мы захотим, она уже уйдет далеко, когда доберемся до Райенелла.

– Куда? – рявкнул Джейкон, только распыляя злость Ника.

Это было глупо, но он ничего не мог с собой поделать. Особенно когда человек сверлил его обвиняющим взглядом, словно Ник добровольно позволил Фейт справляться с заданием в одиночку. Это было так далеко от правды. Во вспышке гнева он даже разгромил несколько комнат,