и стыдился рассказать об этом. Вот отчего у него было и обострение астмы, и прочие нервные проблемы.

Лена быстро разобралась с этой ситуацией. Она встречалась с директором школы и родителями мальчика-хулигана, грозила уголовным делом и судом, и это была не шутка с нашей стороны, а серьезные намерения. Нас остановило только то, что участие в разбирательстве могло нанести еще большую травму нашему мальчику. Этого парня, чтобы мы не обращались в милицию, срочно перевели в другую школу. И я, и родители несколько раз пытались говорить с Андрейкой о случившемся, но он при этом сидел, весь сжавшись, на стуле и еле выдавливал из себя слова, так это было ему тяжело и страшно.

Мы, взрослые, были в шоке от этого случая и от нашей невнимательности к ребенку. Мы не могли себе представить, как такое могло произойти, и простить себе, что мы, родители, двое из которых педагоги с дипломами, не заметили, не почувствовали, что над нашим мальчиком издеваются почти каждый день. Мы устроили семейный совет и решили, что Игорь и Лена сразу после окончания занятий в школе должны поехать с Андрейкой куда-нибудь отдохнуть, чтоб сменить обстановку. Врачи рекомендовали Кавказ, значит, будет Кавказ.

* * *

Я и сама не заметила, как пролетели первые почти десять лет моей жизни с Андрейкой в семье Игоря и Лены. Это ведь третье поколение семьи Межеричер, в которой я живу. Я раньше никогда не задумывалась об этом и о том, что я получаю от них взамен своей любви и заботы. Также никогда не думала о том, как сложилась бы жизнь, если бы не свел меня счастливый случай с этими чудесными людьми. Но всё складывалось в конечном итоге хорошо, несмотря на сложные времена, переживаемые страной и самой семьей. Жизнь продолжается, а с ней продолжается и мой рассказ…

Часть четвертая. Андрейка

Кавказ

После последних школьных неприятностей Андрейки родители решили поехать с ним на отдых на Кавказ, в Теберду. Там были горные чистые воздух и вода, полезные мальчику для здоровья. Так посоветовал врач. Танюша поехала в какой-то лагерь комсомольского актива, она это любила. А я осталась дома на весь этот месяц. Я наказала Лене с Игорем писать и звонить мне, рассказывая всё об Андрейке, иначе не буду спокойной. Это был первый раз, когда они поехали куда-то с ним втроем, если не считать Оленевки в Крыму, где с ним отдыхали мы с Леной и Танюша.

Игорь и Лена любили Кавказ и уже бывали в Карачаево-Черкесии раньше. Их привлекали горы в заснеженных шапках, чистейшая вкусная вода, свежий воздух с ароматом горных трав и цветов и колорит местных селений. Где такое найдешь в Москве? Андрейка был очарован природой и непохожестью всего увиденного на то, что встречал раньше. Они сняли комнату в центре Теберды у пасечника по имени Андрей Иванович. В те времена всё было проще: никто не списывался и не договаривался заранее о жилье, а, приехав на место, тут же находил себе комнату или квартиру. Так получилось и у наших путешественников. Они сначала ехали из Москвы на поезде до города Минеральные Воды, а оттуда на автобусе, который остановился в Теберде на центральной площади напротив полупустой стеклянной столовой. Все устали от дальней дороги с пересадками и, выгрузив свои чемоданы из багажного отсека, вздохнули с облегчением. Автобус, обдав их пыльным облаком, сразу уехал куда-то дальше. На улице было очень жарко, но легкий ветерок с гор освежал.

Им хотелось есть, но больше всего – пить, и они пошли к зданию столовой, чтобы перекусить и решить, как быть дальше. Еда, как они рассказывали, была простой и недорогой. Удивило то, что на десерт к стакану обычного сладкого компота всем давали розовый и белый зефир. Бесплатно. Они обрадовались, но слишком рано: его невозможно было есть, такой он был резиновый. Многие просто оставляли «десерт» на столах.

Игорь быстро поел и побежал искать, где можно снять комнату на троих, а Андрейка с мамой не спеша допивали компот и разговаривали. Не хотелось идти на улицу в самое пекло, хотелось еще посидеть здесь в прохладе, под вентилятором в потолке. Сынок спрашивал маму о милых и забавных мелочах, с детской непосредственностью рассказывая о вещах, которые ему были еще не очень понятны, и трактуя их по-своему. Слушать это было мило, писала мне Лена. Она в ответ ему улыбалась, а он удивлялся, разводя руками, не понимая, что такого сказал смешного, и продолжал свои наивные детские рассуждения. Сколько они сидели так вдвоем? Может, двадцать минут, может, полчаса, но Лена почему-то запомнила именно эти минуты и то, как он мило картавил и жестикулировал, вскакивая из-за стола в своих коротких штанишках на лямочках, когда ему не хватало слов, чтобы что-то объяснить или рассказать. Она описывала мне это в письме, но я, к сожалению, не запомнила деталей. Но хорошо запомнила те чувства, которые Лена испытывала. Как ее сердце переполняла любовь к этому ребенку, как она была благодарна за то, что он есть на свете и нуждается в ее заботе, любви и защите. Она написала об этом целый лист, и я, читая, представляла и даже сама ощущала это ее состояние и переполнявшее строки счастье материнства, которое нельзя сравнить ни с какими другими чувствами в жизни.

Скоро пришел довольный Игорь. Ему удалось снять комнату за три рубля в день у местного пасечника. В аренду, кроме самой комнаты, входили каждый день глиняная литровая крынка молока утреннего надоя, булка свежего домашнего хлеба и маленькая баночка мёда от своих же пчел. Лене казалось, что это дорого, но Игорь считал, что очень практично снять жилье с готовым завтраком, и он ее уговорил. И оказался прав: они каждое утро наслаждались ароматным завтраком, которого ни у кого другого, кроме них и семьи самого́ пасечника, не было. Для Андрейки всё было ново: горы вокруг, сама кавказская деревня с жителями в национальной одежде, всадники верхом на лошадях, телеги, запряженные быками с огромными рогами… Здесь была какая-то другая жизнь вокруг, не похожая ни на Москву, ни на Ракушино, куда я с ним как-то раз ездила.

Были интересные и необычные для него вещи и в доме, где они остановились. Когда проходишь внутрь через калитку, обвитую высокими цветами и виноградом, то попадаешь на дорожку длиной метров десять-пятнадцать. По