Она разворошила раскаленные угли, подвесила над ними котелок и принялась горстями насыпать в воду сухие бобы. Поглощенная этим занятием, Тресси не услышала шагов. Она вообще не подозревала, что здесь кто-то есть, покуда сильная рука не обхватила ее сзади стальным кольцом. Мешок накренился, и бобы посыпались на землю. Неизвестный легко оторвал Тресси от земли, стиснув так, что она едва не задохнулась.

– Тихо, цыпочка, – выдохнул он, обдав шею Тресси жарким зловонным дыханием, – тихо, не то, ей-богу, хребет сломаю!

И для вящей убедительности напавший так сильно сдавил ее грудь, что девушка обвисла в его руках, потеряв сознание.

Продолжалось это, как видно, недолго. Когда она очнулась, незнакомец нес ее к лужайке, где паслись чалая кобылка и ослик. Тресси вонзила зубы в волосатую руку врага, лягнула его босыми ногами, но тот лишь густо, оглушительно захохотал.

– Что тебе нужно? Отпусти! Ты что, спятил? – выдохнула Тресси, хватая ртом воздух. В груди у нее ныло, и она боялась, что опять потеряет сознание. Неужели этот мерзавец решил украсть их золото?

Он ничего не ответил, лишь проворчал что-то и перехватил Тресси поудобнее, чтобы не дать ей лягаться. Проще говоря, сунул ее под мышку головой вперед, словно мешок с мукой. Перед глазами Тресси размеренно двигались могучие ноги в промокших сапогах из оленьей кожи. В ноздри ей ударила едкая вонь прогорклого жира.

– Оставь сейчас же! – что есть силы крикнула девушка. – Кто ты такой?! Отпусти меня!

И вдруг умолкла, с изумлением увидев, что на лужайке рядом с чужим вороным жеребцом переминается с ноги на ногу ее собственная оседланная кобылка. Когда только этот человек успел оседлать ее? Видно, когда Рид был еще в лагере, не иначе – не так уж давно он уехал. Господи, да ведь это и есть их таинственный преследователь! Тот самый невидимка, который допустил несколько оплошностей, но так ни разу и не попался им на глаза!

Великан швырнул девушку на седло, да так грубо, что она больно ударилась бедром о луку.

– А ну сядь как следует? Мне тебя привязать или будешь паинькой?

Позднее Тресси поняла, что, сумей она совладать с собой тогда, ей пришлось бы не так худо. Впрочем, она и прежде не умела держать язык за зубами.

– Паинькой?! – гневно выпалила она. – Да я размозжу тебе камнем башку – пускай только случай подвернется!

И похититель, само собой, связал ей ноги, пропустив сыромятную веревку под брюхом чалой, а потом привязал запястья Тресси к луке седла. Затянув узлы так туго, что она закричала от боли, он сказал:

– Ну вот, теперь хочешь не хочешь, а присмиреешь.

И в этот самый миг Тресси наконец узнала этого человека. Это была уже не игра воображения, как в случае с доктором Гидеоном, не наваждение, когда в каждом здоровяке ей мерещились знакомые черты. Перед ней стоял во плоти Доул Клинг, такой же трус и мерзавец, как недоброй памяти Ивэн Мэджорс. Но… как Доул оказался здесь и что ему надо от нее?

– Грязный убийца! – сквозь зубы процедила она.

– Закрой рот, цыпочка, не то я заткну его кляпом, и как следует! Ну, уразумела?

В глазах у Тресси закипели слезы, и она, цепенея от ужаса, закивала с такой силой, что зубы выбили дробь. Значит, Доул Клинг пришел не за золотом, а за ней самой. Но почему, зачем? Что ему надо?!

Привязав Тресси к седлу, Клинг вернулся к лагерю и, к безмерному изумлению девушки, принялся чертить что-то палкой на сырой земле. Потом пинком опрокинул котелок и вытряхнул из мешка сухие бобы. Значит, хочет, чтобы Рид сразу понял: с ней случилось неладное. Тресси могла лишь гадать, зачем это нужно Клингу, но спросить боялась – вдруг он исполнит свою угрозу насчет кляпа?

Они ехали большим трактом, но недолго. Вскоре Клинг свернул направо, на узкую, едва различимую тропку, которая поднималась все выше и выше в горы. Впереди синеву неба прорезали снежные пики гор. Скоро в этих краях начнутся дожди и грозы, а потом и до снега недалеко. Тресси втайне боялась, что не доживет до первых снегопадов. Но, может быть, Рид отыщет их. Он хороший следопыт. Да и Клинг, непонятно почему, нисколько не старается замести следы.

На ночлег они остановились в небольшой ложбинке, заросшей белыми маргаритками. Посреди нее мерцало зеркальной гладью округлое озерцо. На опушке леса шелестели под ветром золотистые осины, и ветер этот, холодивший кожу Тресси, пахнул сыростью и снежным туманом.

Клинг отвязал девушку и грубо столкнул ее с седла. Закричав от боли, она рухнула наземь и долго лежала в жесткой траве, растирая ноющие, занемевшие ноги. Потом попыталась встать и еле удержалась на ногах. Клинг погонял вороного почти весь день, без перерыва, хотя дважды давал пленнице воды.

– Мне нужно отойти, – сипло проговорила она.

– Никуда ты не пойдешь.

– Да я не о том. Мне надо… ну, помочиться. Доул Клинг окинул ее пристальным взглядом, сощурив светлые глаза.

– Валяй. Только так, чтобы я тебя видел.

– Ни за что! – ужаснулась Тресси.

– Так дуй прямо в штаны, – буркнул он, но в конце концов все же не выдержал и, когда Тресси, расстегнув брюки, ожгла его негодующим взглядом, нехотя отвернулся.

Спутав коней, Клинг развел огонь и вскипятил кофе. Тресси достались твердый, словно камень, ломоть черствого хлеба и кружка черного невкусного кофе, но она с радостью приняла эту подачку. Ей нужно выжить любой ценой – ведь Доул Клинг настолько беспечен, что Рид по следам отыщет их без труда.

Тресси пыталась вообразить, как Рид вернулся в лагерь и в какое смятение пришел, обнаружив, что она исчезла. Бросился ли он в погоню немедленно или решил выждать до утра? Долгой безрадостной ночью, кутаясь в одеяло на жесткой земле, Тресси вновь и вновь мысленно представляла себе, как Рид Бэннон спешит к ней на помощь. Чего бы это ни стоило, она должна уцелеть, дожить до той минуты, когда он нагонит похитителя.

* * *

В бакалейной лавке Лаймы, куда дилижансы доставляли почту, Рид вручил хозяину составленный Тресси список. Лавочник – черноволосый, юркий, очкастый – был дружелюбен и крайне любопытен. Рид уже давно заметил, что в этих краях два этих качества частенько соединяются в одном человеке.

– Так вы, стало быть, живете поблизости? – спросил он, выставляя на прилавок первый предмет из списка Тресси – пару банок с консервированными персиками. Рид расплылся в улыбке. Сам он списка не читал, и ему было приятно, что Тресси вспомнила, как восторженно отзывался он об этих сладких сочных плодах.

– Да, – ответил он, – чуток южнее. Застолбили участок.

Лавочник округлил карие добродушные глаза.

– Участок? Золото, что ли? Погоди-погоди, уж не ты ли тот самый парень, что вмешался в казнь? С тобой еще был мальчишка, который потом оказался девчонкой, да еще и устроил там сущий балаган.