руки друг друга.

— Ты идиот, — прошептала я, глядя в глаза Адамо.

Адамо криво усмехнулся.

— Я знаю.

Папа постучал пальцами по столу, его взгляд задержался на моей руке в руке Адамо.

— Мира с Каморрой не будет. Этот корабль отплыл после нескольких последних атак.

Папа заговорил по-английски, и мой пульс немного замедлился. Папа пытался успокоить Адамо, говоря на его родном языке.

— Я не прошу мира. Я прошу дать мне шанс быть вместе с вашей дочерью.

— Как ты собираешься быть с моей дочерью, если вы на разных сторонах войны? Это может стать проблемой. Если только ты не надеешься отнять ее у меня и сделать частью своего клана Фальконе и Каморры.

За холодной маской папы я видела его беспокойство о том, что он меня потеряет. Семья значила для него все, и несмотря на то, что у него была Галина и его сыновья, он хотел, чтобы я тоже являлась частью семьи.

Адамо поднял брови.

— Динара ведь не часть Братвы, правда? — в глазах отца вспыхнул гнев, но Адамо невозмутимости продолжил: — Но у меня нет ни малейшего намерения отнимать у вас Динару, да и она не позволит. Она надерет мне задницу, потому что любит вас и хочет, чтобы вы присутствовали в ее жизни.

Взгляд отца встретился с моим, и на мгновение в нем вспыхнула неуверенность. Намек на сомнение гноился внутри него. Я выдержала его взгляд, надеясь, что он поймет, что я не представляю себе жизни без него, но и без Адамо тоже. В моей жизни было не так уж много людей, о которых я действительно заботилась, и я хотела, чтобы эти немногие были как можно ближе ко мне.

— Счастье Динары всегда было и остается моей главной заботой, — твердо сказал папа. — Я не забуду, что ты помог ей восстановить справедливость по отношению к монстрам ее прошлого.

— Я сделаю ради нее все, что угодно.

Я сжала руку Адамо. Такие слова всегда казались мне бессмысленным обещанием, но теперь я знала, что он имел в виду именно их.

— Оставив Каморру? — спросил папа, приподняв бровь.

Я послала ему недоверчивый взгляд. Он знал, что Адамо никогда не предаст своих братьев, даже ради меня, и если я попрошу его об этом, то все равно не заслужу его любви. Мы оба нуждались в наших семьях в нашей жизни, даже если никогда не могли стать одной большой семьей.

Адамо понимающе улыбнулся моему отцу.

— Вы предлагаете мне присоединиться к Братве?

Папа ничего не ответил, только внимательно смотрел на Адамо с непроницаемым выражением.

Братва никогда не примет в свои ряды бывшего члена Каморры. Как бы хорошо Адамо ни научился говорить по-русски, он всегда будет чужаком, врагом.

— Думаю, мы оба знаем, что я никогда не найду дом в Чикаго, и у меня нет абсолютно никакого намерения покидать свою семью или Каморру. И то и другое часть моей личности, самого моего существа. Оставить Каморру это все равно что оставить самого себя и изменить себя. Ваша дочь любит человека, которым я являюсь сегодня, а не альтернативную версию. — темные глаза Адамо скосились на меня, и я кивнула.

Я не хотела, чтобы он менялся. Я хотела парня, которого встретила.

— Тогда что ты предлагаешь? Похоже, мы зашли в тупик, застряли по разные стороны войны. Динара разрывалась бы, между нами.

— Я не буду разрываться. Это не похоже на открытую войну между Братвой на твоей территории и Каморрой. Братва Лас-Вегаса не имеет прочных связей с твоей организацией.

— Мы не нуждаемся в перемирии. Нам нужно соглашение о взаимном невежестве. Простой пакт о ненападении, — сказал Адамо.

— Грань между перемирием, которое может навлечь на меня гнев Наряда, и пактом о ненападении кажется мимолетной.

Адамо покачал головой.

— Перемирие часто влечет за собой сотрудничество. Мы договариваемся о сосуществовании. Мы не станем помогать вам в борьбе с Нарядом. Вы не станете помогать нам против Наряда.

— В таком случае ты не можешь приезжать в Чикаго, как тебе заблагорассудится. Вне моего дома ты не будешь защищен от нападений. Мои люди не помогут тебе, если Наряд снова попытается тебя похитить.

Адамо ухмыльнулся.

— Наряд больше не похитит меня. Я был наивным мальчиком, когда они меня взяли в заложники. И если они когда-нибудь поймают меня, Каморра придет мне на помощь. Братва мне для этого не нужна.

Папа откинулся на спинку кресла. То, что предложил Адамо, было шатким соглашением. Если что-то случится с Адамо, я переверну небо и землю, чтобы убедить отца послать своих людей, ради его спасения, и Адамо, несомненно, использует своих солдат Каморры, чтобы спасти меня, если что-то произойдёт. Линии станут размытыми. Даже этот пакт о совместном сосуществовании может заставить Наряд действовать, если они сочтут наше соглашение угрозой их бизнесу.

Мне наплевать на Братву, кроме того, что от их успеха зависела жизнь отца.

— Где вы будете жить? Как вы будете вместе? — спросил папа, снова поворачиваясь ко мне. — Жить в Лас-Вегасе, с кланом Каморры? Это будет трудно объяснить моим людям. Сосуществование заходит так далеко.

Люди отца восхищались им. Они доверяли его суждениям, но он был прав. Если я стану слишком близка с Каморрой, это им не понравится. Тогда папе оставалось только официально заявить о своем неодобрении и выгнать меня.

В любом случае вопрос был спорным. Я решительно покачала головой. Я не хотела жить в Лас-Вегасе. В городе было слишком много ужасов для меня. Маленькая Катенька задержалась в слишком многих темных углах, готовая обрушить на меня свои воспоминания. Я встретилась взглядом с Адамо, гадая, ожидает ли он, что я в конце концов перееду с ним в Вегас. Его семья очень близка. Все его братья жили в одном особняке, и они, вероятно, ожидали, что Адамо когда-нибудь присоединится к их совместной жизни.

Конечно, папа уловил мою неуверенность. Он поднялся на ноги и разгладил свой темный костюм.

— Я дам вам двоим минутку на переговоры. Я хочу получить ответы, когда вернусь, чтобы принять решение.

Папа прошел мимо нас и вышел из кабинета.

Я резко повернулась к Адамо и с силой ударила его в грудь.

— Что, черт возьми, на тебя нашло? Ты сошел с ума, пританцовывая в доме моего отца? Он мог убить тебя на месте!

— Он не убил, — сказал Адамо с медленной улыбкой, обнимая меня за талию и притягивая к себе.

Неужели он не понимает, в какой беде оказался?

— Он все еще может.

— Значит, теперь ты можешь заглянуть в будущее?

Адамо