на свои ботинки.

— И то и другое. — она снова перевела взгляд на меня. — Послушай, Адамо. Это вежливость. Я не буду объяснять причины. То, что у нас было, было весело, пока это продолжалось, но это никогда не должно было длиться вечно. Ты должен принять мое решение. Но даже если не примешь, это ничего не изменит. Мы с Димой сегодня же улетим в Чикаго, и я вернусь к своей прежней жизни, и ты тоже.

— Мы не те люди из нашей старой жизни. Мы изменились.

— Мне пора. Это бессмысленно, — отрезала Динара и, бросив сигарету на землю, растоптала ее ботинками.

Несмотря на свои слова, она не шевельнула ни единым мускулом, словно приросла к земле.

Я шагнул ближе.

— Ты можешь доверить мне все, что угодно, Динара. Разве я не доказывал это снова и снова в последние несколько месяцев? Скажи мне гребаную правду. Это потому, что твой отец не хочет, чтобы ты была со мной? — спросил я тихим голосом.

Динара отвела взгляд, явно стараясь сохранить нейтральное выражение лица.

— Мы всегда знали, что у наших отношений есть срок годности. Мы из двух разных миров.

Я встал прямо перед ней, обхватил ладонями ее щеки и заставил посмотреть мне в глаза. Она сузила их, держа меня на расстоянии, но я слишком хорошо ее знал. То, что мы делали последние две недели, убивая и пытая вместе, преодолевая демонов прошлого, дало мне ключ, чтобы заглянуть за ее барьеры, точно так же, как она могла заглянуть за мои.

— Может, наши семьи из разных миров и по разные стороны баррикад, но это не так. Наша жизнь, которую мы вели в течение последнего года, была в нашем собственном мире.

— Вот именно, — прошептала она. — Но мы не можем оставаться в нашем собственном пузыре, или мире, или как ты там еще это называешь. У нас есть семья, и мы принадлежим ей.

— Там мы нашли счастье. Я не откажусь от тебя и знаю, что ты не хочешь от меня отказываться. Твой отец угрожал убить меня, если ты не расстанешься?

У Динары была своя голова на плечах, и я сомневался, что она позволит кому-нибудь, даже отцу, запретить ей видеться со мной, но если она будет бояться за мою жизнь, это все изменит.

Она закрыла глаза, пытаясь отгородиться от меня, но я продолжал гладить ее щеки большими пальцами, и в конце концов она накрыла мои руки своими.

— Я ненавижу то, что ты так хорошо меня знаешь, что ты знаешь, как все устроено в том запутанном мире, в котором я живу.

— Я не оставил тебе выбора, — тихо сказал я.

— Точно так же, как и не дал, — Динара тяжело вздохнула и открыла глаза.

На этот раз было труднее оценить ее эмоции. Она действительно отдавала это все.

— Значит, он угрожал убить или, по крайней мере, серьезно ранить меня, если ты продолжишь встречаться со мной?

Динара всегда с уважением и любовью говорила о своем отце. Я никогда не встречал этого человека лично, но даже Римо и Нино, казалось, в какой-то степени уважали его. Хотя, вероятно, это было свидетельством его безжалостности и жестокости, обе черты характера мои братья ценили.

Было очевидно, что он важен для Динары, что он был самым важным человеком в ее жизни в течение долгого времени. Если Григорий готов рискнуть войной с Каморрой, готов вызвать гнев Римо, потому что и то, и другое было бы гарантировано, если бы он поднял на меня руку, то он, должно быть, действительно не доверял мне или имел более тесные отношения с Нарядом, чем мы думали. Что бы это ни было, расколоть его будет непросто. Учитывая любовь Динары к отцу, убить его казалось плохой идеей.

— Твоя семья не возражает, чтобы мы были вместе? — спросила она.

— Римо никогда не играл по правилам. Он доверяет мне, поэтому принимает мой выбор. Конечно, в твоем присутствии он никогда не станет делиться подробностями дел, имеющими отношения к Братве, но он не помешает мне быть с тобой. Моя главная работа это гонки, и так оно и останется. Не похоже на то, что я стою во главе бизнеса Каморры в Лас-Вегасе. Мне даже не нужно там жить.

Она усмехнулась.

— Гонки одно из самых важных твоих занятий, и как ты можешь быть уверен, что будешь счастлив, живя кочевой жизнью вечно?

— Мы что-нибудь придумаем, и мне все равно как, но я тебя не брошу, слышишь?

Динара сделала шаг назад, но я последовал за ней. Я не позволю ей сделать это.

— Не усложняй нам задачу больше, чем нужно. Я не стану рисковать твоей жизнью.

— Мне все равно. Это моя жизнь и мое решение. И я готов рискнуть, потому что то, что у нас есть, оно того стоит.

— Ты не можешь принимать решение в одиночку, а для меня риск не стоит того, Адамо. И на кону не только твоя жизнь. Этот конфликт может поставить под угрозу жизнь моего отца, Димы и всей семьи. Ничто не стоит таких рисков, и уж тем более отношения, основанные на чем-то столь извращенном, как месть и жажда крови.

Она сделала движение, будто хотела повернуться и пойти к своей машине, но я схватил ее за запястье и притянул к себе. Она не сопротивлялась, но в ее глазах мелькнуло отчаяние.

— Отпусти меня. Ты должен принять мое решение. И давай будем честны, через год или, может быть, меньше ты найдешь себе новую девушку, с которой тебе будет комфортно, с кем-то, кто не имеет за спиной русской мафии или, кто так же испорчен, как я.

— Мне нравится твой багаж и твой вздорный мозг. Я хочу тебя, и никого больше.

Я наклонил голову и страстно поцеловал ее, и на мгновение она ответила мне тем же страстным поцелуем, только подпитываемым отчаянием, а затем вырвалась.

— Все кончено, Адамо. Прими это. Двигайся дальше. Вот что я сделаю, — она заковыляла к машине.

— Возвращение к прежней жизни включает в себя воссоединение с Димой? — спросил я, ревность бушевала в моем теле.

Блядь. Мне захотелось вонзить нож в глупое лицо Димы. Он делал вид, что занят своим телефоном, но я на это не купился. Он внимательно следил за тем, что происходит между мной и Динарой.

Динара напряглась, но, когда посмотрела на меня, выражение ее лица было холодным.

— Возможно. Но с этого дня это не твое дело.

Она распахнула дверцу своей Тойоты.

— Ты не можешь