Причиной больших потерь бронетехники под Прохоровой 12 июля стало формальное следование принципу концентрации сил и средств, а именно сосредоточение массы танков и САУ на узком участке фронта, с эшелонированием боевых порядков на небольшую глубину. При этом перед бронетехникой была поставлена не каноническая задача — войти в так называемый «чистый» прорыв для его развития и выхода на оперативный простор, а вместе со стрелковыми соединениями и артиллерией обеспечить этот прорыв тактической полосы обороны противника. Зеркально отображая тактику действий немецких войск против глу-бокоэшелонированной и заранее готовившейся в течение трех месяцев обороны русских под Курском, советское командование в первом эшелоне развернуло танковые части, поддерживаемые моторизованной пехотой. На первый взгляд контрудар имел все предпосылки для успеха — соединения 4-й танковой армии, ослабленные тяжелыми боями по преодолению мощной советской обороны, находились в наступательных боевых порядках и, казалось, не должны были за одну ночь успеть перегруппироваться и подготовить эффективную противотанковую оборону. Однако здесь сказалась разница уровня боевого мастерства сторон — в той ситуации, где германцы вероятнее всего добились бы крупной победы оперативного масштаба, русские потерпели крупную неудачу.

Советская разведка располагала информацией о реальных силах противника на направлении контрудара 5-й гвардейской танковой армии — до 150 танков466. Однако советскому фронтовому и армейскому командованию, а также органам управления 5-й гвардейской танковой армии не удалось использовать значительное (более чем двукратное) преимущество своих войск в силах и средствах. В связи с недостатками организации артиллерийская поддержка наступления была организована плохо, обнаруженные противотанковые средства противника не были заранее выявлены и подавлены, взаимодействие с авиацией практически отсутствовало, управление частями в ходе боя со стороны штаба армии опаздывало и не соответствовало складываю-

щейся обстановке, решения принимались на основе выездов на место и сообщений по проволочной связи. Кроме этого, не были учтены условия местности, рельеф которой на правом фланге препятствовал маневрированию бронетехники и приводил к скученности и перемешиванию боевых порядков в ограниченной зоне, хорошо простреливаемой вражеской артиллерией и не прикрытой надежно с воздуха от ударов немецкой штурмовой авиации. В результате боевых действий 12 июля на Прохоровском направлении соединения 5-й гвардейской танковой армии понесли большие потери и были вынуждены перейти к обороне.

Вместе с тем В. Замулин пытается объяснить неудачные действия и большие потери 5-й гвардейской танковой армии в бронетехнике тем, что вышестоящее командование дезориентировало, командиров соединений, поэтому некоторые из них считали (например, командующий 18-м танковым корпусом), что 12 июля танковая армия «входит в прорыв»467. Отсюда штабы соединений армии планировали, что организованное сопротивление и противотанковые средства в первой полосе обороны противника на участке ввода танков будут подавлены действующими впереди стрелковыми частями и артиллерийской группировкой. Соответственно, командный состав танковых бригад и экипажи боевых машин оказались психологически не готовы вести длительную позиционную борьбу с налаженной системой противотанковой обороны немцев.

В действительности двусмысленность некоторых формулировок боевых приказов по поводу «ввода в прорыв» объясняется как лексическими неточностями и общим стилем подготовки управленческих документов того времени, так и разными задачами, которые ставились перед первым и вторым эшелонами танковых корпусов. В частности, тот же командующий 18-м танковым корпусом в своем боевом распоряжении 11 июля четко выделил в составе первого боевого эшелона активный эшелон прорыва468. Соответственно, бригады второго эшелона предназначались не только для поддержки, но и развития успеха путем оперативного использования на участках разрывов обороны противника, созданных первым эшелоном, то есть фактически для ввода в прорыв.

Большие потери в бронетехнике 5-й гвардейской танковой армии, которая должна была быть использована в ходе стратегического наступления, вызвали недовольство Ставки Верховного Главнокомандования. Для установления причин неудачного контрудара войск Воронежского фронта по указанию Сталина была создана правительственная комиссия, которую возглавил член Государственного Комитета Обороны Георгий Маленков. По итогам проверки комиссия пришла к основному выводу, что действия войск Воронежского фронта 12 июля являются образцом неудачно организованной и проведенной боевой операции469. В качестве причин неудачи было названо отсутствие у военачальников достаточного опыта в применении и руководстве таким войсковым объединением, как танковая армия. По результатам работы комиссии некоторые офицеры из числа высшего начальствующего состава были отстранены от командования соединениями и объединениями, причем в основном те, у которых не сложились отношения с вышестоящим руководством, например командующий 18-м танковым корпусом Борис Бахаров.

В целом, по мнению многих российских военных историков, для советской стороны основным положительным результатом контрудара 12 июля на Прохоровском направлении стало то, что немецким войскам в этот день были нанесены значительные потери в живой силе и бронетехнике, которые вынудили германское командование отказаться от дальнейших попыток глубокого прорыва на Курск и Обоянь и перейти к решению частных тактических задач.

Однако данные о потерях 2-го танкового корпуса СС и

3-го танкового корпуса оперативной группы «Кемпф» за 12 июля весьма противоречивы. Так, по данным немецких военных архивов о потерях бронетехники, систематизированным немецким военным историком К. Фризером (Каг1-

Heinz Frieser), общие потери 2-го танкового корпуса СС за 12 июля составили 59 танков и САУ, из которых 5 были уничтожены безвозвратно, а 54 машины эвакуированы с поля боя и отправлены в долгосрочный ремонт; по данным историка Й. Энгельмана (Joachim Engelmann), ссылающегося на доклад фельдмаршала Манштейна, общие потери танкового корпуса СС достигли 163 танков и САУ470. По оценке американского военного аналитика К. Лоуренса, 12 июля общие потери в танках и САУ составили в дивизии «Рейх» — 2 машины, в дивизиях лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» и «Мертвая голова» — 49 боевых машин в обоих соединениях. Общие потери 3-го танкового корпуса историк В. Замулин теоретически рассчитывает в размере 30— 35 танков и САУ, из которых до 15 машин было уничтожено безвозвратно471. По мнению Л. Лопуховского472, общие потери 2-го танкового корпуса СС 12 июля составили около 150 танков и САУ, из которых порядка 10 процентов были уничтожены безвозвратно (15 машин), а в соединениях 3-го танкового корпуса безвозвратные потери достигли 25 танков и САУ. Следовательно, в целом оба немецких танковых корпуса 12 июля потеряли от 100 до 200 машин, из которых от 20 до 40 были уничтожены, а остальные поступили в долгосрочный или текущий ремонт. Следовательно, соотношение общих потерь бронетехники на Про-хоровском направлении варьируется в пределах от 2:1 до 5:1, а по безвозвратным потерям от 6:1 до 18:1 в пользу германской стороны.