На левом фланге советской 1-й танковой армии две стрелковые дивизии 23-го гвардейского стрелкового корпуса — 204-я и 309-я дивизии — во взаимодействии с 3-м механизированным и 31-м танковым корпусами обеспечивали оборону от прорыва противника на Обоянь. Тем не менее утром 12 июля указанные стрелковые соединения также получили приказ перейти в наступление и в 8:30 атаковали позиции дивизии «Великая Германия» и 11-й танковой дивизии противника, продвинувшись к 17 часам на 1,5—2 км. В 16 часов генерал Катуков ввел для поддержки наступления стрелковых частей 1-ю гвардейскую и 49-ю танковые бригады 3-го механизированного корпуса и отдельную 86-ю танковую бригаду (в полосе 204-й стрелковой дивизии), а также 242-ю и 237-ю танковые бригады 31-го танкового корпуса (в полосе 309-й стрелковой дивизии). Командиру 11-й танковой дивизии генералу Йоханну Миклю (Johann Mickl) пришлось задействовать боевую группу в составе 1 -го батальона 110-го панцер-гренадерского полка под командованием капитана Карла Тиме (Carl Thierne), усиленную танками 15-го танкового полка, которая контратакой оттеснила части советской 309-й стрелковой дивизии в исходное положение, после чего обстановка на данном участке стабилизировалась.

На участке дивизии «Великая Германия» ее подразделения, оборонявшиеся западнее Калиновки, были атакованы частями советской 204-й стрелковой дивизии и 86-й танковой бригадой. Как только танковый разведывательный батальон дивизии около 8:20 12 июля был сменен на высоте 247,0 охранением 3-й танковой дивизии и отошел на юг, русские атаковали из района западнее Круглика в направлении высоты 247,0. Одновременно противник силами танков и пехоты атаковал из Калиновки позиции 2-го и 3-го батальонов панцер-гренадерского полка дивизии «Великая Германия». Ситуация быстро стала критической, так что 2-й батальон под командованием майора Теодора Ветке (Theodor Bethke), атакованный наступавшим от Калиновки противником, оказался в особенно затруднительном положении и был вынужден оставить свои позиции.

По оценке маршала Катукова462, за 12 июля общее продвижение советских войск в полосе 1-й танковой армии составляло от 1 до 2 км, однако немецкому командованию пришлось вернуть с Прохоровского на Обоянское направление часть огневых средств и задействовать здесь авиацию. Действительно, план штаба 4-й танковой армии по использованию моторизованной дивизии «Великая Германия» для поддержки танковой дивизии «Мертвая голова» и наращиванию удара через Псел в северном направлении остался нереализованным.

Вместе с тем, хотя соотношение сил и средств на Обо-янском направлении было для советской стороны гораздо менее благоприятным, чем на Прохоровском (по бронетехнике к 12 июля в составе штатных и приданных соединений 1-й танковой армии оставалось приблизительно 300 боего-товых танков и САУ, в то время как две танковые и моторизованная дивизии 48-го танкового корпуса насчитывали около 200 боевых машин), фронт противника оказался здесь сильно растянут, и наступление вскрыло уязвимые места в немецкой обороне. Документы штаба 4-й танковой армии показывают, что контрудар русских в полосе 48-го танкового корпуса, в отличие от действий противника против 2-го танкового корпуса СС, стал для немцев неожиданным463. Советские войска серьезно оттеснили немцев на обоих флангах 48-го танкового корпуса, на стыках участков 3-й и 11-й танковых дивизий с дивизией «Мертвая голова» и 332-й пехотной дивизией, соответственно. При своевременном усилении наступающих здесь частей бронетехникой из состава 10-го и 31-го танковых корпусов (более 180 танков и САУ), предоставлении им достаточной поддержки артиллерии и действиям авиации не по тылам, а непосредственно по войскам противника, так, как это показательно организовывало в ходе прорыва русской обороны немецкое командование, у

4-й танковой армии могли возникнуть серьезные проблемы.

Возможность такого развития событий понимал и генерал Гот, что вызвало у него естественную обеспокоенность и вынудило, во-первых, отменить перегруппировку дивизии «Великая Германия», а во-вторых, передать 255-ю и 332-ю пехотные дивизии в оперативное подчинение командованию 48-го танкового корпуса, для лучшей организации обороны в излучине реки Пены.

Как видно, командование Воронежского фронта не решилось в полной мере использовать танковые соединения 1-й танковой армии для усиления удара стрелковых соединений 5-й и 6-й гвардейских армий в районе Кочетовки и Ракова. Вероятно, Катуков убедил Ватутина в необходимости беречь силы 1-й танковой армии. Поэтому материальные результаты контрудара и на Обоянском направлении остались незначительными — максимальное продвижение на 3—4 км.

В полосе действий 7-й гвардейской армии три дивизии 49-го стрелкового корпуса — 73-я гвардейская, 111-я и 270-я стрелковые дивизии — при поддержке 201-й танковой бригады получили задачу прорвать оборону на участке корпусной группы «Раус», наступать в направлении Разумного и выйти на тылы 3-го танкового корпуса оперативной группы «Кемпф». В соответствии с планом командующего фронтом в 9:00 12 июля указанные соединения перешли в наступление из района колхоза имени Соловьева и совхоза «Ясная Поляна». Однако корпусное командование не сумело скрытно организовать перегруппировку и сосредоточение войск в исходном районе. Противник обнаружил подготовку к атаке и нанес по выдвигающимся на исходные позиции частям 111-й и 270-й дивизий упреждающий артиллерийский удар. В результате потеря внезапности привела к тому, что соединения 49-го корпуса продвинулись на 2—3 км и под огнем реактивной артиллерии противника перешли к обороне на рубеже высот 207,9 и 191,2, который потом занимали вплоть до перехода в контрнаступление в 20-х числах июля.

В целом по итогам контрудара войск Воронежского фронта теперь уже достаточно очевидно, что противник своевременно обнаружил замыслы советского командования и принял эффективные меры к обороне, а несогласованность в работе штабов фронтовых объединений и соединений позволила немецкой 4-й танковой армии отбивать их атаки по очереди, причем, благодаря активной поддержке со стороны оперативной группы «Кемпф», еще и отвлечь значительную часть сил с направления главного удара и облегчить боевые действия 2-му танковому корпусу СС. По оценке командования 4-й танковой армии, взаимосвязанные атаки противника силами девяти танковых и механизированных корпусов и нескольких стрелковых дивизий, с концентрацией основных усилий западнее Про-хоровки (18-й и 29-й танковые корпуса) и западнее Вер-хопенья (5-й гвардейский и 10-й танковые корпуса), были отбиты в ходе тяжелых оборонительных боев с большими потерями для противника. При этом 48-й танковый корпус местами отступил на 3—4 км, дивизия «Мертвая голова» оттеснила противника на 1—2 км и значительно расширила плацдарм на северном берегу реки Псел, 3-й танковый корпус оперативной группы «Кемпф» прорвался в глубь советской обороны на 10—12 км.

В ходе контрудара 12 июля советские войска понесли значительный урон в людях и технике: танковые корпуса

5-й гвардейской танковой армии потеряли более 3500 солдат и офицеров, 359 танков и САУ, из которых 207 — безвозвратно; общие потери всех штатных и приданных соединений этой армии за 12 июля составили 382 танка и САУ, из которых 230—235 были уничтожены (согласно другим данным, общие потери 5-й танковой армии в бронетехнике за 12 июля достигают от 470 до 500 танков и САУ, а безвозвратные — 350 машин)464. Наибольшие потери войскам 5-й танковой армии причинила дивизия лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» — по немецким данным, за 11 и 12 июля ее части подбили и уничтожили 192 советских танка465. Соответственно, общие потери войск Воронежского фронта в бронетехнике за 12 июля по максимальной оценке превышают 530 танков и САУ.