Он вспомнил клинику, санаторий, контору, жену и своих пацанов. Вспомнил то далёкое время, когда казалось, что всё вокруг так хорошо, что счастье бытия не кончится никогда, и даже если где-то рядом случались трагедии и горюшко-горе мелькало невдалеке, то всё хорошее окружение разрушиться не может. Оно будет его защищать долго-долго, и даже там, за горизонтом детства и юности.

Пришелец внимательно взглянул на Мяка и, почувствовав, что тот глубоко о чём-то задумался, спросил:

— А ваша… — Он снова запнулся и, напрягшись, закончил вопрос:

— Какая цель?

— У меня — либертория, — тихо ответил Мяк и добавил: — Нам пора. — Он потряс небритого за плечо и повторил: — Нам пора.

Воня очнулась от фанфарного послевкусия, потеребила бурелом волос, потянулась и изрекла:

— Мусьё ему одежду достанет. Вы только фанфарики несите.

Небритый кашлянул, поднял голову, обвёл тусклым взглядом компанию и прохрипел:

— Цель должна быть, лысый глаз, и порядок! Вот у тебя, Воня, беспорядок есть, а где цель?

— Фу ты, ну ты, опять за своё! Идите уж. С Профессором сама справлюсь.

Воня двинулась к дивану и, повторяя одни и те же слова — «Фу ты, ну ты», — закончила свой поход фразой: «Тута мягко и тёпло, только фанфарик не забудьте».

Под ногами при каждом шаге хрустели замёрзший снег и лёд. Они прошли мусорку, сделали несколько поворотов мимо кирпичных развалин. Небритый уже несколько раз запинался, скользил и, если бы не поддержка Мяка, готов был рухнуть плашмя наземь.

— Ты, Мяк, держи меня, лысый глаз! Сверзнемся в этой темноте, лысый глаз, до Нуды не дойдём!

Когда они подобрались к самому лазу, небритый проворчал:

— Бродим ночью, лысый глаз, и ты говоришь, это твоя цель. Подлец ты, Мяк, после этого!

— Ага, — согласился Мяк и протиснулся внутрь.

У Нуды горел свет. Сам хозяин и Мусьё полулежали на матрасах и о чём-то спорили.

— А вот и Мяк. Можешь сам у него спросить, как хоронили Злыку. — Мусьё приподнялся с матраса и подмигнул Мяку.

Мяк остановился у стола. Небритый плюхнулся в своё кресло и устало спросил:

— Какие похороны, лысый глаз? Дайте закусить!

Нуда засуетился внизу, неуклюже поднялся и ответил:

— Сейчас чего-нибудь придумаем.

Он с головой залез в большой железный ящик, что-то долго там перекладывал, затем достал коробку и вытащил из неё засохший батон белого хлеба.

— Вот, — Нуда положил съестное на стол и произнёс: — Старенький, но ещё есть можно.

Небритый с трудом отломил кусок от батона и принялся его грызть. Ещё не прожевав первую порцию, он прохрипел:

— Похороны? Это где? Ты, Мусьё, толком бы объяснил!

Мусьё сел на матрасе, вопросительно взглянул на Мяка и выпалил:

— Мы с Мяком похоронили Злыку.

— Зачем Злыку хоронить? — пробурчал небритый. — Делать вам больше нечего, лысый глаз!

Мусьё возбуждённо махнул рукой, встал и, волнуясь, объяснил:

— Злыка совсем умер. Мяк это проверил. Вот мы и хоронили. Мяк, скажи?

— Да, хоронили, — ответил Мяк.

Нуда закачал головой и протараторил:

— Злыку жалко. Ой, Злыка! Мог бы, мог бы… Ой, жалко!

— Не тарахти, — прохрипел небритый. — Не тарахти, лысый глаз! Злыку, конечно, жалко. Но зачем он попёрся в маркет? Живёшь на мусорке — живи. Не лезь не в своё, а Злыку жалко, лысый глаз.

Небритый потихоньку употребил полбатона, откинулся в кресле и продолжил рассуждения.

— Злыка безобидный был, только не умный, лысый глаз. Старших не слушал. Не слушал — а надо бы, а вот цели имел. На мусорке все цели его. А в маркете всё не для него, лысый глаз. Вот ты, Нуда, где свои цели имеешь?

Нуда хотел было что-то ответить, но небритый продолжил свою мысль:

— На базе — там у тебя цели. Там и просрочку добыть можешь, и никуда в другие места тебя не тянет. Правильно я говорю, лысый глаз?

Нуда встрепенулся и успел сказать:

— Да, на базе…

— А вот возьмите Мусьё. Ты, Мусьё, слышишь? О тебе говорят, лысый глаз! — Небритый повернулся в сторону Мусьё и неодобрительно хмыкнул. — У тебя тоже цели есть. Тряпичник ты, лысый глаз, Мусьё! И весь ты в этом.

Небритый замолк, и все подумали, что он иссяк в своих рассуждениях и что можно немного отдохнуть от потока хрипящих звуков, но небритый и не думал останавливаться.

— Что притихли, лысый глаз? — произнёс он. — А есть некоторые, у которых цели нет. Вот Мяк подтвердит, что у Профессора нет цели.

— Есть у него цель, — ответил Мяк.

Небритый многозначительно посмотрел на Мяка, оглядел сумрачное пространство Нудиных владений и спросил:

— Интересно: что за цель у Профессора, лысый глаз? Поди, академиком хочет стать?

— Кто профессор? Где профессор? — забеспокоился Нуда. — Покажите, о ком вы? — Он вопросительно взглянул на Мяка и затараторил: — Вы тут все умные, профессора, а мы простота обычная. Нам бы день прожить и фанфарик с едой. Вот такие мы…

— Не мельтеши, Нуда, лысый глаз! — рявкнул небритый. — У нас теперь есть Профессор — у Вони остался. Не вопи, лысый глаз!

— А-а, так бы и сказали, — ответил Нуда и уселся на матрас.

Свет фонаря тускло освещал подвал. Присутствующие затихли в ожидании ответа Мяка, но тот не торопился. Он отлепился от тёплой трубы, уселся за столом и только тогда ответил:

— Он вернуться хочет.

Небритый расслабился, закрыл глаза. Остальные не посмели нарушить вновь возникшую тишину, и только Нуда встал, пошевелил фонарь, поковырялся в его внутренностях и тихо произнёс:

— Плохо горит. Батарейки надо менять.

— Ерунда всё это, — не открывая глаз, прохрипел небритый.

— Нет, надо менять, — повторил Нуда. — А то в темноте будем. Тут что с Профессором, что без — в темноте нехорошо. А фанфарик? Ничего не видно, куда лить! Да и вообще…

— Ерунда всё это, — перебил его небритый, на минуту замолчал, и всем стало ясно, что он сказал это не о фонаре.

Нуда отошёл от стола, лёг на матрас и замолчал, повернулся на спину и, словно в ожидании чего-то нового, неизвестного, сложил руки на груди. Мусьё, наоборот, сел, положил руки на стол, как это делают первоклашки в школе, и замер в готовности выслушать новые слова небритого. Тот открыл глаза, не торопясь осмотрел компанию и повторил:

— Ерунда всё это. — Затем закрыл глаза и добавил: — И цели — ерунда, и мы все — ерунда. А вот Профессор не ерунда, лысый глаз, он вернуться хочет.

Небритый неожиданно повернулся к Мусьё и тихо спросил:

— Вот ты, Мусьё, вернуться хочешь?

Мусьё качнул головой и сразу спросил:

— Куда?

— Куда, куда, лысый глаз! — проворчал небритый. — Туда, куда надо.

Мусьё