– Да. И три, и восемь. От одного до десяти. В этих пределах.

– Не больше и не меньше? – спросил Зимин. Не получив ответа, задал другой вопрос: – А глубина известна?

– Будет известна. Все сразу хотите, – ответил биолокаторщик. – Сейчас еще раз проверю другим индикатором. – Он отошел к поленнице, к своему «дипломату», лежавшему на чурке.

– Ты случайно не говорил ему, Иван Артемьевич, про колодец? – спросил Нетесов, пока биолокаторщика не было рядом.

– Дурак я, что ли? Такие деньги выложить да еще подсказывать, где искать? – ответил Бражников.

– А кочегар как отнесся, что ты забрал его? – кивнул на биолокаторщика Нетесов.

– Никак. Он с вечера сутки в котельной дежурит.

– Значит, много Игорь Васильевич берет?

– Да уж не бесплатно, – усмехнулся Бражников. – Но бог с ним, лишь бы золото оказалось тут, – ткнул указательным пальцем вниз. Как Зимин, как и Нетесов, он с трудом допускал, не мог до конца поверить оператору биолокации. Одно дело – найденные пулеметные ленты, совершенно другое – золото. – Вот тогда…

– Что тогда?

– Ясно будет, что дед не зря отсюда бежал. Сам спасся и семье жизнь сохранил. Вот что тогда.

…В «дипломате» у биолокаторщика был более солидный, более внушающий доверие, чем рамка из алюминиевого провода, предмет – сверкающий полировкой латунный маятник на длинной цепочке. Маятник на том месте, где закрутилась алюминиевая рамка, тоже сразу пришел в движение, начал выписывать над землей короткие быстрые круги. Биолокаторщик уводил маятник от «заводной» точки, и движение замедлялось, угасало. Что‑то его не удовлетворяло, может, не получалось. Он не объяснял свои действия. Продолжал и продолжал упражнения с маятником. Наконец сам себе определил рубеж:

– Все. На сегодня достаточно. Погода очень плохая.

Оператор биолокации воткнул щепочку, отмечая точку, где «играли» его рамка и маятник, спрятал инструмент в «дипломат». Отклеивая с запястья пластырь вместе с золотой монетой, наблюдал, как Бражников, не удовлетворенный хилой отметкой местонахождения клада, обухом топора вгонял рядом со щепкой глубоко в землю заостренную ошкуренную жердинку.

– Интересовались, на какой глубине золото? – спросил Зимина, возвращая ему червонец. – Если завтра сухая погода будет, скажу.

– В сухую погоду можно поточнее определить, сколько золота? – спросил Бражников.

– Все как есть, исключительно точно, теперь уже только раскопки скажут, – ответил народный академик. – А у нас еще почти половина двора осталась необследованной.

– Завтра продолжим? – спросил Бражников.

– Если погода будет. А сейчас отвезите меня в гостиницу, – сказал биолокаторщик.

– С нами можно уехать, – предложил Нетесов. Он был явно рад, что поиски клада на сегодняшний день закончились и можно возвращаться в Пихтовое.

– Да ну. Я сам привез, сам и отвезу, – возразил Бражников.

– Как угодно, – сказал Нетесов, нетерпеливо взглядывая на часы. – Только, Игорь Васильевич, никому ничего не рассказывайте о своей находке, – предупредил биолокаторщика. – Тому же Сипрягину. Не скрывайте, где были, но о результате ни слова. Нет никакого результата. А мы, – кивнул на Зимина, – завтра во второй половине дня здесь будем. Договорились?

– Договорились. – Биолокаторщик кивнул.

– И ты, Иван Артемьевич, – строго посмотрел Сергей на Бражникова, – язык не развязывай. И с лопатой не балуйся, понял?

– Видел, через болото настил недоделан, всего метров двенадцать осталось? – вопросом на вопрос ответил Бражников.

– И что?

– Руку сильно зашиб, болит. Потому и по сей час не могу закончить. Так что…

– Понял, – не стал дослушивать, оборвал Сергей. – Хорошо, что рука болит. Ну все, до завтра.

Увлекая за собой Зимина, он зашагал в сторону ельника, в сторону железной дороги.

* * *

– Я, конечно, ценю твои способности, Андрей. Даже преклоняюсь перед тобой. Серьезно, – говорил Нетесов, ведя машину по дороге с Пятнадцатого километра в Пихтовое. – Это умудриться надо: по архиву столетней давности, по какому‑то личному дневнику, который другой бы и читать построчно не стал, клад найти.

– Еще не нашли, – возразил Зимин.

– Нашли, – уверенно сказал Нетесов. – Скоро у народного академика Игоря Васильевича четвертая серьга в ухе заблестит. – Ощутив на себе немой вопросительный взгляд Зимина, пояснил: – Мамонтов говорит: серьги эти означают число крупных кладов, которые с его помощью на свет Божий извлечены.

– Серьезно?

– Вполне. Я не могу свыкнуться. Нас и в милицейской школе учили: лозоходство, биоэнергетика – все это, дескать, однозначно шаманство. А я этому парню верю.

– Чем недоволен в таком случае? – спросил Зимин.

– Тем, что ты работки подкинул на мое безделье, – ответил Нетесов. – Хорошо хоть, что завтра академик с Бражниковым будут продолжать во дворе с маятником упражняться. Передышку этим дают.

– В чем передышку? – не понял Зимин.

– Трудно, что ли, уяснить, что здесь тебе не Москва. Люди все примечают. Начальник уголовного розыска трижды подряд едет к какому‑то пенсионеру Бражникову, вместе с ним из столицы ученый. Потом туда же катит народный академик, который сквозь землю клады видит. Что за суета такая, а? У некоторых уже, уверен, в воображении горы золотые выросли.

– Ну а какая передышка все‑таки?

– Простая, – ответил Нетесов. – Если биолокаторщик ищет, значит, еще не нашел. Только на подходе к кладу.

– Хочешь сказать, кто‑то наблюдает за Бражниковым?

– Не исключено. Летом еще эти странные раскопки… Чем быстрее закончится возня вокруг бражниковского дома, тем спокойнее для всех будет.

– Ты что‑то решил? – спросил Зимин.

– Раскопать надо, – ответил Сергей.

Зимин взглянул в его сосредоточенное лицо. То, о чем он заикнуться не смел, мог лишь только думать и мечтать, Сергей сам, без чьих‑либо просьб, решил сделать.

– Когда? – спросил Сергей.

– Чем раньше, тем лучше. Идеально – завтра вечером. Не выйдет – послезавтра.

Впереди завиднелись окраинные дома Пихтового.

– Я сейчас на службе, – сказал Нетесов. – Постараюсь договориться с коммунальщиками насчет раскопок. А тебя домой завезу.

– Лучше до Лестнегова подбрось, – попросил Зимин.

Сергей согласно кивнул, и несколько минут спустя они уже были около знакомого, стоящего наискосок от действующей Ильинской церкви кирпичного домика краеведа.

В абсолютной уверенности, что застанет дома полупарализованного, передвигающегося по комнатам в кресле‑каталке Лестнегова, Зимин тут же отпустил машину. Оказалось, зря. Жена краеведа, открыв дверь, сказала, что Константин Алексеевич в кои‑то веки – она не припомнит, когда после травмы такое было прежде, – выбрался из дома: нынче в гостях у старого приятеля. С ночевкой. И раньше одиннадцати утра завтра она Константина Алексеевича не ждет.