– Звал греться, пить чай, Иван Артемьевич. Пойдем? – рукавом куртки стирая мокроту с лица, сказал Нетесов.

Слова его пришлись как раз на момент, когда и до Бражникова наконец дошло, зачем задавал главный пихтовский оперативник вопросы о глубине колодца, о том, что стало с нижней частью сруба после трагедии, разыгравшейся здесь.

– Чай пить? – переспросил Бражников.

– И греться, – сказал Нетесов.

– Подождите. Так, а золото Архангельского? Оно ж, я понимаю, тут лежит, за сруб завалилось. – Бражников сжал черенок воткнутой лопаты, с силой вдавил штык в землю.

– Какого еще Архангельского золото? – удивленно спросил Нетесов.

– Иван Артемьевич ведь говорил, что Тютрюмов между боем на Орефьевой заимке и Сопочной Каргой еще одного здешнего купца обобрал, не беднее Пушилиных был, – пояснил Зимин.

– Какая разница, чье золото. Вопрос еще вилами на воде писан – есть ли оно вообще тут.

– Так и надо быстрее определить это, – сказал Бражников.

– Ну, сейчас копнем. – Нетесов усмехнулся. – Чего нам стоит, правда?

– Да я не зову копать. За оператором биолокации в Пихтовое нужно съездить, – сказал Бражников.

– Это за народным академиком? Который на пару с кочегаром Сипягиным клад ищет? – спросил Нетесов.

– За ним. Он определит.

– А металлоискатель не подойдет?

– Не знаю. Глубоко очень.

– Я тоже не знаю, но нужно попробовать, а не спешить лишним свидетелем обзаводиться.

– Да нет, он же ответственность за разглашение несет.

– Пошли‑ка греться все‑таки. – Не желая больше вести разговор на холоде, Нетесов шагнул к дому.

Бражников, поспешив обойти его в сенцах, отпер входную дверь. Она была широкой и низкой. Нетесов, входя в избу, поневоле пригнулся и все равно не рассчитал – ударился головой об косяк.

– Чем клады искать, взял бы пилу и рубанок да дверь нормальную сделал, – выговорил Бражникову, потирая ушибленную голову.

– Да тут ничего не переделывалось. Дед против был, – оправдываясь, сказал Бражников.

– Полы и под крышей‑то все капитально перетряхивали, – напомнил Нетесов, скидывая у порога грязные сапоги. – А насчет биолокаторщика, что он ни определит, все равно ведь копать будешь, так?

– Нет, а почему его не позвать, пока он здесь? – не ответив на вопрос, сказал Бражников. – Он точно определит: есть или нет? Он же здесь уже был на днях, дом обследовал и вокруг все по периметру.

– Нам не сказал, – кинул взгляд на Зимина Нетесов.

– Анна же говорила, что он с Сипягиным приезжал.

– Ладно, – махнул рукой Нетесов. – И старый колодец обследовал тоже?

– Колодец – нет. Он по двору не ходил.

– Ничего не нашел?

– Нашел. Две пулеметные ленты на метровой с гаком глубине «увидел». Негодные, правда, с начала века лежали. Вот откуда бы ему знать об этом, если мы сами не знали?

– Понятия не имею. Но я бы на твоем месте не суетился. Тайну, считай, знаешь только ты один. Подождать нужно до весны, пока земля оттает, а там раскопать колодец.

– Земля и так еще не промерзла, – заметил Бражников.

– Ну, ну. – Сергей испытующим, долгим взглядом посмотрел ему в глаза. – Значит, разбогатеть не терпится?

– Да почему разбогатеть? Знать точно хочется, – сказал Бражников.

– Ладно, что с тобой спорить. Дело личное – к экстрасенсам, гадалкам, лозоходцам обращаться. Кстати, – Нетесов взглянул на часы, – время – десять. Академика не найдешь, укатил с кочегаром куда‑нибудь.

– На месте еще, – возразил Бражников. – Он раньше одиннадцати не начинает и больше трех часов не работает.

– Нюх притупляется. – Нетесов усмехнулся.

– Да, внимание ослабевает, – вполне серьезно согласился Бражников.

Он подошел к газовой плите, чиркнул спичкой, зажигая газ, налил из эмалированного бачка ковш воды в чайник, поставил на стол баночку с чайной заваркой, чашки и сахарницу. Хлеб и масло в тарелке были на столе, накрытые салфеткой. Он лишь откинул салфетку.

– Ну, вы хозяйничайте, будьте как дома. А я быстро съезжу, меньше чем за час обернусь. – В голосе Бражникова сквозило беспокойство – вдруг удержат, запретят ехать.

– Не мешай, пусть едет, – тихо попросил Зимин.

– Помешал бы – не имею права, – ответил Сергей, уже когда хозяин избы вышел. – Да и раз втемяшилось, все равно по‑своему сделает.

– Послышался гул автомобильного мотора, и голубенький «Москвич» промелькнул в окне. Сергей, прижавшись лбом к стеклу, смотрел вслед, пока машина не скрылась из виду.

– По губернскому тракту ездит в Пихтовое. Я этой дороги толком не знаю. – Сергей отодвинулся от окна. – Ну что, давай гонять чаи, кладоискатель, – кивнул он на быстро закипевший чайник.

Народный академик, оператор биолокации и вдобавок еще и доктор биоэнергетических наук (последнее означало, что он умеет лечить нетрадиционными способами) оказался, к удивлению Зимина, человеком молодым, от силы лет двадцати семи, рослым здоровяком. Одет он был в утепленный джинсовый костюм, на ногах – ботинки с высокими шнурованными голенищами и на шипованной подошве. Непокрытые русые длинные волосы были схвачены резинкой в пучок на затылке, а в мочке левого уха красовались сразу три крохотные золотые серьги.

Непонятно, чем уж он вызвал такое доверие, что Бражников вспомнил о нем, кинулся за ним, как только было высказано предположение, что тайник в закопанном колодце. Скорее всего, сыграли роль «увиденные» биолокаторщиком сквозь землю старые пулеметные ленты.

– Игорь Васильевич Мазурин, – назвался приехавший сдержанно и с достоинством.

– Андрей Андреевич Зимин.

– Сергей Ильич Нетесов, – в тон ему представились друзья.

– Погода… – Биолокаторщик как‑то обеспокоенно посмотрел на беспросветно‑свинцовые небеса, на влажноватую от растаявшего реденького снега землю. – Приступим, – сказал, ни к кому конкретно не обращаясь. – Только обозначьте сначала площадку, где будем искать.

– А вот – в ширину этой боковой стены от угла до угла и от дома до сараев, – очертил в воздухе рукой пространство, на котором нужно вести поиск, Нетесов. Место поиска, таким образом, составляло площадку приблизительно метров пятнадцать на двадцать пять. Давно переставший существовать колодец находился примерно в центре означенной площадки.

– Хорошо…

В руках у оператора биолокации был потертый кожаный «дипломат». Около поленницы валялась чурка в зазубринах от лезвия топора. Он положил на чурку «дипломат», извлек оттуда проводок серебристого цвета, согнутый буквой «П» и с вывернутыми наружу под прямым углом сантиметра на три концами.