Я бы очень хотела выбить из Антона всю дурь, но уверена, Лекс и без того приложил ему неслабо. Чем иначе объяснить то, что он не вышел проводить нас? Попрощавшись с Дмитрием и Тимофеем, я проверила готовность вертолета к взлету и, убедившись, что все действительно в норме, подняла его в воздух. Лекс по-прежнему сидел на соседнем кресле. Но теперь он не бесил меня одним фактом своего существования. Я смотрела на него иначе. Если бы не он, меня бы изнасиловали, а я и не узнала об этом. Если бы не его принципиальность, я бы по собственной воле отдалась злейшему врагу. Лекс сказал, что ему тяжело было устоять. Значит, я все-таки кажусь ему привлекательной. Это приятно, несмотря на то, кто он. Значит, я для него все-таки женщина.

* * *

Юле не спалось. Она лежала в разложенном кресле и щурилась от лунного света. Вампира рядом не было, наверное, гуляет. Не хватало, чтобы еще и его кто-нибудь укокошил. На этот раз они приземлились в поле на берегу маленькой речки. Падальщики и прочие чудовища здесь не водятся, а значит, риск минимален.

Юля решила немного проветриться. Укрывшись пледом, она вышла из вертолета и опустилась в траву, густо покрывающую поляну. Свежий, но совсем не холодный, ветер нежно колыхал ее волосы, заставляя девушку щуриться от наслаждения. Такого спокойствия она давно не ощущала. Юля открыла глаза и посмотрела в ясное ночное небо. Тысячи звезд мигали ей таинственным ледяным светом. Юля заворожено наблюдала за ними. Когда-то на хуторе она так же, как сейчас, любила прогуляться перед сном и полюбоваться ночным небом, только тогда еще не было ни армейского пледа на плечах, ни вертолета за спиной, ни самой войны.

Юля решила пройтись по берегу. Вертолет стоял на небольшом холме, и ей для начала ей нужно было спуститься. Подойдя к спуску, она заметила сидящую на берегу фигуру. Отсюда фигура казалось сплошь черной, но в свете последних событий вариантов не осталось – это Давид. Юля осторожно спустилась и, кутаясь в плед, подошла к вампиру.

– Не спится? – спросила она, глядя на серебристую рябь на воде.

– Нет, – вполголоса ответил он. – Красивая сегодня ночь, правда?

– Да, очень, – согласилась Юля и села справа от него. – Теперь такие редко бывают, сплошные тучи.

– Ты когда-нибудь видела северное сияние?

– Нет, – Юля взглянула на него, как ребенок смотрит на папу, рассказывающего волшебную сказку.

– А я видел. Когда-то я жил на островах Новая Земля. Это безумно красиво, – с легкой улыбкой на губах Давид задумался. – Мне нравилось уходить одному куда-нибудь в тундру и смотреть на него. Небо словно оживало. Оно переливалось тысячей красок и колыхалось разноцветными волнами. А я смотрел на него, как под гипнозом, и не мог оторваться.

– Хотела бы я увидеть северное сияние, – Юля мечтательно вздохнула.

– Значит, увидишь, – улыбнулся Давид. – Я обещаю.

Юля посмеялась про себя. Вампир обещает показать ей северное сияние. Как не стыдно врать? Внезапно Юля заметила, что Давид что-то держит в левой руке. Сидя справа, она не могла рассмотреть, что там, а он явно не хотел, чтобы девушка заметила. Что-то белое, похоже, бумага.

– А что у тебя там? – она потянулась, чтобы рассмотреть.

– Ничего, – напрягся вампир.

– Как ничего, если я что-то вижу?

– Просто кусок бумаги, нашел тут…

Заметив, как вампир пытается извернуться, Юля укоризненно покачала головой.

– Давид. Врать ты не умеешь.

Он нахмурился и промолчал, как школьник, не сделавший уроки. Юля требовательно протянула руку.

– Дай посмотреть.

Молча, с обреченным лицом, Давид протянул ей сложенный пополам, смятый листочек бумаги. Она развернула его и, пробежавшись глазами по первым строчкам, с восторгом произнесла:

– Ух ты! Давид, ты пишешь стихи?

Вампир совсем зажался и тихо буркнул:

– Нет, это так просто…

– Сейчас посмотрим, какой из тебя поэт, – улыбнулась девушка и начала вслух читать:

Настала ночь. Мне не уснуть.

Судьбу хотел бы обмануть.

Хотел бы изменить себя,

И жить как прежде, не любя.

И снова ты сидишь одна,

Как одинокая луна.

Твои божественны черты.

Ты далеко, хоть рядом ты.

Но ты не смотришь на меня,

Ты скажешь «ненавижу».

Но ни за что и никогда

Тебя я не обижу.

Моя царица, я твой раб

Отныне до конца.

Позволь же мне стереть печаль

С любимого лица.

И снова ты, и только ты,

Глаза небесной красоты,

Всегда лишь ты. Я как в бреду,

Я за тебя в огонь войду,

Я брошу мир к твоим ногам,

Я за тебя и жизнь отдам.

Я обману судьбу свою.

Поверь мне, я тебя люблю.

Дочитав последнюю строчку, Юля расплылась в улыбке. Она посмотрела на Давида с таким восторгом, что он смутился еще больше.

– Давид, это… потрясающе! – выпалила она.

– Ты так думаешь? – скромно улыбнулся он.

– Да не то слово! – засмеялась она. – Ты открылся для меня с неожиданной стороны. Чертовски приятно удивил.

– Значит, тебе нравится? И ты не считаешь меня идиотом? – осторожно спросил он.

– Да нет, ну что ты? Твоя девушка, наверное, будет очень рада услышать такие слова. А мне никто никогда не писал стихов…

Юля отвела взгляд от взволновавших ее строчек и вспомнила что-то, отчего ее улыбка пропала. Эдик не писал ей стихов. Он вообще едва мог связать пару слов в предложение. Особенно когда видел Юлю.

– У меня нет девушки, – тихо ответил Давид.

– Все равно здорово.

– Я написал это для тебя, Юль.

Образ Эдика исчез так же мгновенно, как и возник. Пытаясь осмыслить услышанное, Юля медленно взглянула на вампира.

– Прости, что?

Он улыбнулся и, глядя ей в глаза, добавил:

– Я знаю, как это выглядит, но я ничего не могу с собой поделать. Ты не выходишь у меня из головы с того дня в Юрмале, когда я увидел тебя на улице.

Юля все еще пыталась осознать его слова. Давид, что, признался ей в любви? Да быть не может. Это неестественно, нереально. Может, он медицинского спирта из аптечки напился? Может, забыл кровяной коктейль на солнце, и тот забродил?

– Слышишь, я люблю тебя, – он мягко прикоснулся к ее руке, но Юля дернулась от него как от прокаженного.

Язык не слушался ее, и мысли закружились в голове, одна нелепее другой. Так не бывает! Она нервно покачала головой, словно желая развеять это глупое видение, вскочила и быстро зашагала к вертолету. Давид поспешил за ней. Он уже понял, что поторопился с признанием. Юля только-только начала привыкать к нему, они только начали общаться без криков и ругани, а он вот так взял и по-дурости перечеркнул все, чего добился с таким трудом. Нужно было дать ей больше времени. Прошел всего лишь месяц.