— Там его нет. И уже, видимо, никогда не будет.

Пожилой чеченец промолчал…

— Хорошо. Тогда поступим так… — присел на край стола предводитель бандитской троицы. — Если не скажешь где он, мы прикончим всю твою семью. Устраивает?

Глядя в беспощадные, полные животной жестокости глаза этих людей, Мухарбек побледнел — его близкие вот-вот должны были появиться здесь…

— А если я сообщу его координаты?.. — медленно начал он, искоса посмотрев на настенные часы.

До отхода круизного лайнера оставалось двадцать минут. От «Восточной кухни» на всех парах можно домчатся до причала за четверть часа. Значит нужно протянуть еще минут шесть-семь. Главное, что б и семья теперь не поспела сюда вовремя…

— Тогда мы не тронем твоих родных, — заверил молодой чеченец.

Бывший владелец ресторан еще немного помедлил, будто обдумывая условия. Потом с надеждой молвил:

— А на что могу рассчитывать лично я?

— Вот касательно тебя я и хотел предложить один занятный вариант. Умрешь-то ты в любом случае — слишком уж много знаешь. Поможешь разыскать Газырова — дам тот карабин и один патрон. Заложил друга и застрелился — все, вроде, по-честному, да? Ну, а за упрямство мы накажем. Здорово накажем — и семьи лишишься, и сам смерть примешь долгую, мучительную…

Мухарбек сделал испуганное лицо и вдруг надолго закашлялся…

— Можно, я воды… Воды хлебну… — прохрипел он минуты через две.

— Хлебни-хлебни…

Он налил из пластиковой бутылки минералки, выпил один стакан, другой… Еще разок стрельнул глазами на циферблат, не торопясь поставил посудину на стол.

— Ладно, я согласен. Он собирается отплыть сегодня на круизном лайнере в Японию. Названия судна и времени отправления, извините, точно не знаю…

Обернувшись к подручному, главарь обронил:

— Позвони и выясни.

Тот спешно набрал на мобильнике номер справочной и узнал интересующие сведения. Старший среди бандитов посмотрел на свое запястье, покачал головой и сызнова обратился к пожилому соплеменнику:

— А ты, как я понимаю, с чемоданами загород едешь?..

— Я всего лишь продаю ресторан, вот и собираю пожитки…

— Ну, что ж, поверим… Дайте ему карабин.

Звонивший в справочную службу морского вокзала парень быстро подошел к стене, снял охотничий карабин «Тигр» и передернул затвор. Убедившись, что патрон в стволе, отсоединил короткий магазин, бросил его в карман, а готовое к выстрелу оружие подал Мухарбеку. При этом все три бандита направили на него пистолеты…

— Не тяни, — скомандовал главарь.

Пожилой чеченец молча присел на диван, снял правый ботинок, стянул носок. Лег, устроив голову у самого валика; положил карабин сверху — вдоль тела, уперев ствол в подбородок…

Спустя полминуты в закрытом кабинете «Восточной кухни» прогремел выстрел…

Семья Мухарбека примчалась в ресторан примерно через три минуты. Дети оставались в машине, а жена, растолкав ресторанную прислугу, столпившуюся возле входа в отдельный кабинет, увидела страшную картину…

Раскидав руки, на диване лежал труп ее мужа. Рядом с диваном валялся мощный охотничий карабин, до спускового крючка которого он, вероятно, сумел дотянуться большим пальцем правой ноги. Пуля пробила голову, снеся почти половину затылка, прошила насквозь круглый диванный валик и глубоко застряла в стене, кропотливо и с фантазией разрисованной неизвестным художником в восточном стиле…

— Мы от Мухарбека, — доверительно прошептал рослый чеченец, поглядывая то на таможенника, то на парочку своих соплеменников, сидящих в автомобиле с открытыми дверцами.

— Он собирался подъехать… — растерянно развел руками мужчина в темно-зеленой форме, — но я его не дождался.

— Он передумал ехать и прислал нас извиниться.

— Что ж, — пожал плечами тот, — всякое случается. Передумал, так передумал…

— Мухарбек просил узнать: отбыл ли его друг?

Работник таможни помялся, решая, стоит ли нарушать данное Руслану Селимхановичу слово о сохранении полной конфиденциальности отъезда. Но, уповая на то, что все кавказцы заодно, сообщил:

— Отбыл. Лично проводил до каюты…

— Замечательно! — хлопнул по плечу русского южанин. — Спасибо, земляк за хорошую весть.

«Земляк» готов был тут же откланяться, да чеченцы вдруг придержали его, выудив откуда-то красивую бутылку коньяка и одноразовые стаканчики. Предводитель этой троицы по-хозяйски предложил:

— Давай-ка, отметим отъезд нашего уважаемого знакомого…

— Я на службе, не положено… — попытался было отказаться тот.

— За рюмку хорошего коньяка с тебя, брат, никто не взыщет. Держи…

Покорно кивнув, таможенник принял наполовину наполненный пластиковый стаканчик…

— Ну, давайте… И спасибо тебе, друг, за помощь.

— Не стоит. Ваш босс тоже нас частенько выручал… — польщено заулыбался пограничный служивый, вытирая губы платком. — Отличный коньяк!

Кавказцы осушили свои стаканчики. Рослый знаком предложил еще по одной…

— Нет-нет, ребята, спасибо. Мне через полчаса следующее судно провожать…

Отъехав от здания таможни, чеченцы остановили машину на набережной. Выбросив недопитую бутылку с одноразовой посудой в море, они проглотили по паре каких-то пилюль, запив их изрядным количеством минеральной воды.

— Как думаешь, Муса, найдем мы этого русского эмиссара? — лениво вопрошал сидевший за рулем.

— До конца искать будем, — упрямо и резко огрызнулся старший. — Асланби приказал зачистить регион, значит, будем зачищать, пока все концы не обрубим! Ни одной живой суки, знающей о вагонах с «товаром» остаться не должно, ясно!?

Отвязавшись от назойливых молодых визитеров, мелкий чиновник в темно-зеленой форме отправился оформлять необходимые отчетные документы. Однако, поднимаясь по лестнице на последний этаж, внезапно схватился за сердце, осел и, заваливаясь на ступеньки, стал приглушенно хрипеть. Сбежавшиеся сослуживцы вызвали «скорую помощь», перенесли мужчину с лестницы в комнату отдыха — на мягкий диван и поближе к работающему кондиционеру, смочили грудь и голову холодной водой, а под расслабленный, отяжелевший язык несчастного сунули таблетку валидола.

Примчавшийся вскоре врач послушал затихавшее сердце, быстро сделал кардиограмму, всадил пару каких-то уколов в вену и отдал команду везти того в реанимацию, но… Когда бедолагу перекладывали на носилки пульс у того полностью пропал. Ни продолжительный массаж, систематически прерываемый мощными электрическими разрядами, ни укол длинной иглой в самое сердце, порозоветь его матово-бледное лицо так и не заставили…

— Ну и август выдался!.. — вздохнул худощавый эскулап, устало снимая марлевую повязку и вытирая ею свой мокрый лоб. — Увы, такая жара безжалостна к сердечникам. Особливо в совокупности с нашей приморской влажностью…