– Сил нет, как жрать охота, – перебил мои мысли Асд. – Сейчас бы кусок окорока зажарить.

– Я не отказался бы даже от птицы, – поддержал его Гилт, – или рыбы.

– Нужно проверить, что Пышка Суфи оставила на кухне, – сказала я, размышляя, заставить ли себя подняться или отправить за добычей мужа.

– Нет там кухни, – пожаловался Гилт. – Еще в первый час «переговоров» развалилась.

– А кладовые?

– Они – во второй, – было мне ответом. – И, если честно, там всего хозяйственного крыла нет. И части парка. Фонтанов и западного гостевого дома…

– Галерея предков сохранилась, – порадовал Упы. – Мадам Дори не уехала, пока все портреты и трофеи не забрала. И книгу рода, само собой.

– Так вы все это время голодные? – На меня уставились двадцать одна пара загоревшихся красных глаз, пятнадцать желтых, одна синяя и одна ехидно черная. – А в «Логове» я как раз со злости пирогов напекла и лапшу с отбивными сделала. Там еще соленья есть и коньяк, на всех хватит.

– Я передумал. – Сато-Адо хлопнул в ладони. – Кто доставит меня в «Логово»? Ну же, у кого осталось хоть полкапли сил? Признавайтесь.

И если раньше в ответ звучала тишина, то теперь раздался громкий протяжный вздох… из-под покрывала, которым накрыли труп мага. Незамедлительно за этим вздохом последовал разочарованный слаженный стон от Инваго и Гилта: «Только не это! Опять?» Им вторили остальные вампиры, которые явно не понаслышке были знакомы с этим «опять». Они поднялись, с трудом вернули себе форму крылатых кровопийц и приготовились к…

Нет, к этому приготовиться было невозможно. Покрывало отлетело, маг – основатель древнего культа выпрямился во весь рост и, выпростав руки перед собой, сообщил:

– Я вас доставлю. Вы так стонете, что самому есть захотелось. Домашнее, верно? – спросил маг с жутким ариваским акцентом, и мы кивнули. – Уже готовое, верно? – Кивнули еще раз. – В общем, я с вами. А ты, – он указал на Инваго, – вспомни уговор. Если я восстану, твой хранитель рода замолвит словечко перед богом Адо.

– А с чего вдруг такая перемена? – прищурился Гилт. – Ранее ты был категорически против, пришлось насильно тащить.

– Восставать надоело, – прозвучало в ответ.

– Я думал, ты скажешь «умирать», – удивился Инваго. – Все же сто сорок смертей за два часа.

– Восставать. У мертвых кости не ломит.

Маг не знал, на что подписывался, когда делился силой с Сато-Адо, но стоило порталу в «Логово» открыться, а почти потухшему Храну обиженно поприветствовать нас, восстающий из мертвых задумался. И думы его стали еще тяжелее, когда я вытащила черного Злата из углей и, не обжигаясь, понесла на руках. «Златогривый хайо? Это вы его опустошили?!» – воскликнул маг, бледнея. Кажется, в этот самый момент его перестала радовать возможность вкусно поесть домашней еды, отдохнуть в тепле на белой постели и договориться с богом войны. Поняв, что полным сил ему от нас не уйти, он решился бежать. Совсем не помню, кто мага ловил, но спать он ложился под зорким оком Бузи.

* * *

Я проснулась поздним утром или даже днем, долго смотрела на потолок своей спальни в «Логове» и собирала тело по кусочкам. Потому что ощущение, будто меня разорвали и по кровати раскидали, было более чем реальным. Я чувствовала тупую боль во всех конечностях и не могла ими пошевелить. Даже сдуть прядь со лба не сумела, не говоря о том, чтобы откинуть раздражающее покрывало и дотянуться до воды. Тихий стон отчаяния сорвался с пересохших губ, а миг спустя в комнату ворвался синеглазый вихрь.

– Ты редкая соня! – попенял он мне, убрал прядь с лица, приподнял над подушкой и поднес к губам стакан воды. Холодная, живительная, она чуть не стала поперек горла, когда этот невозможный тариец заметил: – И столько всего пропустила.

Я закашлялась, облила себя, обрызгала его и тихо пообещала:

– Если опять скажешь, что я четырнадцать лет проспала и пропустила рождение детей, а затем и внуков… я тебя убью!

– Убьешь, так и не признавшись в нежных чувствах, чтобы я умер глубоко несчастным? Нет, такого я не допущу, да и проспала ты всего двенадцать часов, так что с детьми мы не успели…

– Дори! – прохрипела я с самым негодующим видом. Была бы возможность, треснула подушкой, но боль уходила медленно, а вялость, как назло, осталась.

– Ладно, рассказываю, – заявил невыносимый, отбросил так раздражавшее покрывало. Притянул меня к себе и устроил на коленях, чтоб крепко обнять. – Для начала, вчерашний маг-помощник «сбежал». То есть он все еще здесь, но он уже без сил.

– Растратил?

– Посредством обряда скормил Злату, – ответил он и щекой потерся о мою макушку. – Ущелье помнишь? Оно стало глубже на три уровня и шире. Тебя опять вызывали вниз, я еле успел просочиться следом. Ругали. Я слушал, ты спала. Теперь охота будет каждые две недели, но не волнуйся, мага я уже наказал.

– Женил на Гаммире? – хмыкнула я.

– Нет, на ней женился Тороп.

– Что?!

К бесам усталость, к бесам вернувшуюся боль. Я дернулась вскочить и устроить той грымзе по первое число и по второе тоже. Кубарем скатилась с колен Инваго, рухнула на пол и поползла к двери.

– Дорогая, ты отлично смотришься сзади, особенно в этом белье, но… – Меня подняли, прижали к груди и вернули на кровать, чтобы огорошить: – Не кипятись, Гаммира об этом тоже не знает. И когда узнает, вряд ли сразу вашего вояку простит. – Он глубоко вздохнул, прежде чем заверить: – Тора, она бы сама не согласилась.

– Потому что это мезальянс? Замужество с простым мужиком, да еще вдовийцем? – обиделась я за отца, который при всем пренебрежении, желчи и глупости тарийки пожалел ее и приютил. Хотя нет, чтоб его разорвало! Тороп взял медам под опеку точь-в-точь как Тимку и меня. Породнил.

– Потому что это спасло ее жизнь и честь… и, что таить, гордость, а она не готова платить по счетам. У нас, божьих счастливцев, – тряхнул Инваго головой, – вместе с так называемой удачей уходит не только темный цвет волос. Я лишился первого имени, а она – фамилии и, как следствие, рода.

Дав мне возможность успокоиться, он тихо продолжил:

– Тороп спустился сегодня к завтраку и сам меня предупредил о том, что в книге рода мы недосчитаемся Гаммиры Дори, которая отныне носит имя Гамми Лорвил. Меня попросил молчать, тебя – не рубить сплеча, а еще вручил вот это.

Инваго выудил из-за пояса штанов почти забытый мною свиток. Все еще удивительно пыльный, он раскрылся в моих руках, стоило лишь прикоснуться. И позволил открыть лист с родовым древом.

– Смотри внимательно, – попросил супруг, целуя меня за ушком.

Итак, этой ночью мы лишились Измы Дори, что любила всех несогласных тыкать клюкой. Дата ее смерти сияла, словно ей радовались, как рождению нового дитя. Ничего удивительного, я тоже вздохнула с облегчением. Также из рода ушли Эонка Линг Дори и Тайса Дважды Дори, которые, насмотревшись ужасов в ночи, поспешили сбежать в монастырь. Под их посеревшими портретами вначале значилась обитель Белых дев при столичном храме святой Иллирии. Затем стояла обитель Серых дев при храме в Анто, соседнем со столицей городе. А после чуть светлыми чернилами проступило название обители Черных дев при храме в Ссакре.