понимая, что мастер не просто хочет побалакать о пустом.

— В тот год у нашей матери мы родились только вдвоём. Большая редкость. Ещё большая, что мы родились близнецами. Да-да, — покивал головой Ыка, — очень большая редкость. Обычно наши дамы рожают пять-семь кутят в помёте, и не один не похож на другого или другую. Но самой большой редкостью, можно сказать несправедливостью, оказалось, что мы попали в разные касты. Близнецы, — старый мастер снова криво улыбнулся, — если говорить вашим техническим языком, всегда равны в базовых установках. Одна каста, одна сила, одни способности. Это потом, по жизни они могут разойтись в умениях или интеллекте, лень и трудолюбие никто не отменял, да. Но изначально основа одна…

Он тяжело вздохнул…

— Как рассказал мне брат, став умелым шаманом многие годы спустя, чего-то мне не хватило, чтобы и меня признали годным к владению силой. Чего-то, да… Но что-то, как утверждает брат, всё же во мне есть. Может, оттого я такой мастер непревзойденный тату, хе-хе…

Он опять немного помолчал.

— Я ни о чём не жалею. Глупо винить Ушедших в том, что они что-то отняли у меня и добавили брату. Раздели они поровну, и я, скорее всего, был бы другим, — он поднял морщинистое лицо, но окинул нас совсем не старческим, пронзительным и внимательным взглядом, — А я, как бы ни странно это прозвучало, доволен своей жизнью, особенно тем, как она заканчивается.

Мими хотела что-то сказать, но Ыка остановил её, решительно вскинув ладонь.

— Нет-нет, я не собираюсь помирать прям завтра. Да и в ближайшие годы тоже, делов многовато, но я о другом сейчас…

— Мы ещё совсем пацанами были, я и Ючирр, когда наше племя, совсем маленькое, разгромили в очередной междоусобной сваре. Мы, — Ыка криво и совсем невесело ухмыльнулся, — мы, хобол, любим это дело — подраться меж собой. Вы ведь знаете, у нас нет понятия "свой". Почти нет… — поправил он сам себя, — Нас растащило не только по разным кастам, но и по разным брадо в разных племенах. Но, как ни странно, некая нить внутренне нас связывала всю нашу жизнь. Мы очень редко виделись все эти годы. Очень… А когда удавалось… что может быть общего между шаманом и презренным хоб? И всё же, всё же, ниточка оставалась не порванной. Только через много лет и событий, когда воля ушедших занесла нас на старости лет в орду Хруунга, у нас появилась возможность общаться. Мы разные, конечно, образ жизни, каста, ценности, но, и это удивительней всего, мы братья, которые слышат друг друга. Удивительно… — покачал лысой головой Ыка, — Удивительно…

— Брат всегда был немного в стороне от стандартных простых мечтаний обычного шамана хобол, — продолжил старик, — Его возвышение шло трудно. Он никогда не стремился к силе ради силы и к власти ради власти. Его больше манили загадки окружающего мира, его тайны. Ему было интересней постигать созданное Ушедшими, чем кричать очередному шаману — кто ты такой. Может оттого он стал весьма могучим амулетчиком, иногда рождая настоящие артефакты. Я бы назвал его — созерцатель, а ты, Господин Мо — учёным…

— Если бы не Лютик, я обязательно рискнул бы со своим братом. Расшатал бы, как вы говорите, его мировоззрение, разрушил парадигму шамана хобол. Потребовалось время, но я бы смог, я чувствую. Но не пришлось, и так справились… Однако, повлиять на него немного удалось. Уговорил не соваться в генеральную битву Хруунга, и вообще никуда не соваться. Слава Ушедшим, послушался. И ученика не пустил. Он такой же у него, как и сам брат, под себя подбирал. Верит своему учителю, как мне мой Тишка.

— Как уговорил не соваться? — влез Безухий.

— Икарусы… — пожал плечами Ыка.

— Ты, оказывается жук! — покачал я головой, — Дела прокручивал потихоньку.

— Только во благо, — поднял в защитном жесте ладони мастер, нисколько не раскаиваясь, как я понял, в содеянном, — и очень, очень аккуратно.

— Ладно, — ухмыльнулся я, — чего хочешь?

— Брату надо увидеть то, о чем я ему сегодня очень долго лил в уши. Посмотреть, послушать, пощупать самому. Ощутить, что мы создаём, для чего. Одних моих слов недостаточно. Если мне удастся его убедить примкнуть к нам… — Ыка даже заканчивать не стал, и так всё понятно.

Я на десяток мгновений задумался.

— Хорошо. Как только остатки воинства Хруунга доползут до нас, сядете в корзины, и икарусы вас отволокут в наш гайгуль. И ученика прихватите заодно, — добавил я.

— Спасибо, Господин Мо, — поклонился он мне, вставая. А потом повернулся к Мими:

— Принцесса, Великая дарующая Жизнь, Утешительница…

— Короче, мастер, — с улыбкой прервала она его излияния — что нужно?

— Прежде всего, поблагодарить за всё, что вы для нас уже сделали! И попросить оказать помощь всем хоб, детям и женщинам, кто в этом нуждается, если Ваше Королевское Высочество соблаговолит снизойти.

— Мастер, завязывай уже… — дернула она хвостом, — Соблаговолит. Всё равно, как я поняла, пока охмурение брата не закончится, в подземелья мы не сунемся, — посмотрела она на меня.

— Раз такие дела, пару дней подождём, — согласился я, — Собственный старший шаман с учеником, да в теме, глупо было бы не использовать.

И вот улетели они, и через двое суток вернулись. Всё это время мы не сидели без дела. Мими, как только до нас добрели остатки орды, принялась лечить всех подряд без разбора. Под охраной, конечно. Но я думаю, даже если бы она ходила среди воинов одна и без оружия, ей ничего не грозило бы. Хобол были морально подавлены, можно сказать опустошены. Словно маленькие дети, они жались кучками, тихонько печаловались друг другу, заглядывали в лицо глазами побитой собаки, жалко улыбались… А как они искренне благодарили принцессу за лечение, какая энергетика от них шла, такое ни лицом, ни голосом не сыграешь.

Снова и снова я ловил себя не только на мысли, но и на ощущении, что хобол — не то самое планетарное зло, которым их считают все остальные. Они, конечно, не подарки, но если их не подталкивать к краю пропасти, тщательно и последовательно лепя из них настоящее зло, то кем они могут стать? Хороший вопрос…

Я отобрал из этой толпы ещё семь кандидатов в защитники народа хоб. Кто-то из них, возможно, поднимется до Бронзового Самура. Но это уже будет их история, и отношения к ней я иметь не буду.

В какой-то момент мы, вся наша компания, осознали, что разоряемый гайгуль разоряется совсем не до конца. Более того, на площадке, освобождённой от всяческих кривобоких и неказистых жилищ воинов, на тщательно расчищенном месте