– По пяти. Совершенно шаблонные. Никаких очевидных причин кому-то покушаться на меня. И никаких очевидных причин, почему нет. Так что я не смог сузить круг подозреваемых. – Он поразмыслил несколько секунд. – По словам Джули, мать сказала своему убийце, что девочка ничего не знает.

– И что с того?

– Не знает чего? Об армейской службе своего папочки? Я могу вам прямо сейчас сказать, что мужик в автобусе, покушавшийся на Джули, явно не с Ближнего Востока.

– Это ничего не значит. Вы тоже не с Ближнего Востока, и всё же работали от их лица. Они могли нанять для выполнения местное дарование. Это проще, чем протащить в страну одного из своих, особенно в наши дни.

– Так почему вы не сказали Джули об этих утверждениях о воровстве? – Роби поглядел на него.

– Я решил сфокусироваться на медалях. И обвинения против Кёртиса Гетти не были доказаны.

– Но всё же?

– А смысл?

– Почему? – напирал Роби.

– У меня есть внучки.

– Ладно, – уступил Роби. – Это я могу понять.

– Но к ответам мы, кажется, не приблизились ни на йоту, – проронил Синий.

– Нет, может, и приблизились.

– Как это?

Роби встал.

– Они хотят втянуть меня во что-то, что бы то ни было.

– Само собой, но как это нам поможет?

– Я должен заставить их попотеть, привлекая мое внимание более усердно.

– Что вы имеете в виду?

– Собираюсь заставить их надавить посильнее. Когда люди давят изо всех сил, они делают ошибки.

– Что ж, вы уж постарайтесь не давить на них настолько сильно, чтобы это кончилось вашей гибелью.

– Нет, я хочу, чтобы они сфокусировались на мне. И так уж слишком много сопутствующего ущерба.

Повернувшись, Роби вышел из комнаты.

Он собирался повидаться с Джули. Вообще-то поведать ей пока нечего. Как и сказал Синий, ничего хорошего информирование ее о прошлых проступках отца не даст. Роби был убежден: все прегрешения троих солдат, допущенные двадцать лет назад, к нынешней ситуации ни малейшего отношения не имеют. Они – просто удобные фигуры на шахматной доске.

«Это все из-за меня, – думал Роби. – Это началось с меня и должно так или иначе окончиться на мне».

– Значит, мистер Брум и Рик Уинд служили в армии вместе с папой? – спросила Джули.

Роби сидел с ней на конспиративной квартире ФБР. Насколько она безопасна и конспиративна, он не представлял, но выбора почти не осталось. Агенты ФБР, охранявшие Джули, выглядели бдительными профессионалами, и все же Уилл держал руку рядом со своим «Глоком» и был готов перестрелять их, если они попытаются причинить девочке хоть малейший вред.

– Они воевали на Первой войне в Заливе. После этого демобилизовались в разное время. Очевидно, такая татуировка была на руках у многих солдат их отделения.

– Мне по-прежнему не верится, что мой папа был типа герой.

– Поверь, Джули, был.

Она теребила молнию своей куртки.

– Вы узнали что-нибудь еще?

– Вообще-то нет, – ответил Роби.

– Должно быть, папа уволился из армии молодым. Интересно, почему он не остался на сверхсрочную?

– Не могу сказать, – негромко проронил Роби. – Некоторые отбывают свой срок и занимаются другими вещами.

– Может, если б он остался в войсках, то мог бы, ну, знаете…

– Ну, если б он остался, тогда не смог бы познакомиться с твоей мамой.

– Это правда, – медленно проговорила Джули, внимательно поглядев на Роби. – И почему мне кажется, что вы чего-то недоговариваете?

В этом взгляде Уилл уловил что-то узнаваемое. Точно так же он и сам смотрит на людей, не говорящих ему того, что он хочет услышать.

– Потому что ты подозрительна по натуре, как и я.

– Вы что-то от меня умалчиваете?

– Я умалчиваю множество вещей от множества людей. Но всегда по веским основаниям, Джули.

– Это не ответ на мой вопрос.

Он встретился с ней взглядом, рассудив, что, если сейчас не смотреть ей в глаза, это все равно что поставить восклицательный знак на подразумеваемом обмане.

– Другого я дать не могу. Извини.

– То есть, значит, вы не разобрались, что происходит, да?

– Вообще-то нет.

– Вам нужна моя помощь? И не говорите, что должны обеспечить мою безопасность. Нет такого места, даже здесь, с супер-пупер-фэбээровцами со всех сторон.

Роби хотел было отклонить ее предложение на основании этой самой проблемы безопасности, но прикусил язык. Ему как раз пришло кое-что в голову.

– Твоя мать сказала, что ты ничего не знаешь, верно? Когда говорила с тем субчиком в твоем доме.

– Именно так она и сказала.

– А это подразумевает, что твои родители как раз что-то знали. Что твоя мать фактически, вероятно, знала, почему явился этот тип. Почему хотел их убить.

– Пожалуй, верно. Но мы это уже проходили, Уилл.

– А Лео Брум, прямо перед смертью, подразумевал, что тоже что-то знает.

Джули смахнула слезинку из правого глаза.

– Я была знакома с ним не так уж и хорошо, но он казался неплохим человеком. А Ида мне вправду нравилась. Она всегда была добра ко мне.

– Знаю. Как ни поверни, это трагедия. Далее Шерил Косманн сказала, что за день до гибели твои родители обедали с Брумами в закусочной. Сказала, вид у них был такой, словно они привидение узрели.

– Это верно.

– Когда ты в последний раз говорила с родителями, прежде чем вернулась в свой дом в ту ночь?

– Как раз перед тем, как меня снова упекли под опеку. Случай улизнуть и повидаться с мамой в закусочной мне не перепал.

– И как твоя мама выглядела, когда вы виделись в последний раз?

– Отлично. Нормально. Мы просто болтали.

– А потом вдруг этот тип явился к ним домой, чтобы убить их, и твою мать это не удивило?

Джули заморгала.

– Вы хотите сказать, что-то должно было произойти после того, как я виделась с ней в последний раз, но прежде чем тот тип явился к нам домой?

– Нет, это должно было произойти между вашей последней встречей и обедом твоих родителей с Брумами, где все они выглядели, будто увидели призрака, по словам Шерил.

– Но мы не знаем, что это было.

– Но сужение временных рамок может помочь. Как я понимаю, либо что-то случилось с твоими родителями, они что-то обнаружили и сообщили Брумам. Либо Брумы что-то узнали и сообщили твоим родителям.