— Очень полезное искусство! — уклончиво начал Насонов. — Мало ли когда пригодиться может. Вот и подумал, не овладеть ли и мне этой борьбой. Как Вы сказали, она называется?

— Каратэ. — Ответил за Лерку я.

— Каратэ? Скажите на милость! — поцокал он языком.

— Вы что там задумали? А, Семён Аркадич? — спросил Батлер, и слова его прозвучали как-то уж очень не добро. — Уж не сами ли за место Синицына Вашего драться решили?

— Да, помилуйте, Николай Михалыч! — растянул губы в притворнейшей улыбке Семён Аркадьевич. — Мне такое и вовсе уж не по чину!

— Да, с Вас станется! — гневно сверкая на Личность глазами рубанул майор. Премьер, премьер-майор!

— Да, что уж Вы так-то обо мне, Николай Михалыч? Разве я когда-то запятнал своё честное имя?

— А кто этого всегда выгораживает перед Латышевым? — Горбунов махнул рукой в сторону Трофима. — Я что ли?

— Да, помилуйте! Ну, хоть раз Василий Дмитриевич посчитал его виноватым? — вроде как бы спросил Насонов, но тут же сам же и ответил: — Да ни разочку! А раз не он не посчитал виноватым, так, значит, и не виноват Троша ни в чём!

— Не посчитал?! А я посчитаю! — рявкнул Горбунов. — Шемякин!!!

— Я Вашвыскброть! — тут же подскочил недавно поверженный Григорий.

— В другой раз как этот скамарох буянить начнёт, так ты ему прострели… — Командир красно-синих обдумывал, какое именно место следует выбрать объектом экзикуции, в нетерпеливом рвении Шемякин уточнил:

— Что прострелить, Вашвыскброть?

Вашвыскброть, недовольно посмотрел на подчинённого:

— А вот куда попадёшь, то и прострели!

— Николай Михалыч… — Начал было Насонов, но то его резко оборвал:

— И ещё! Чтобы здесь я его тоже больше не видел! А то прямо здесь же сам и пристрелю!

— Да как же…

— Всё!!! — гаркнул Горбунов. — Всё, я сказал! Идите гаспадин Насонов, вон Ваш Капитон возвращается!

— Так он не ко мне. — Обиженно проговорил тот. — Он к Валерии Константиновне.

С этими словами Насонов гордо забрал свою оскорблённую личность, и вместе с ней не прощаясь, покинул нас. А Капитон, быстро глянув на удаляющегося шефа, заторопился к нам.

— Вот, госпожа Валерия! — протягивая мне, почему-то именно мне довольно увесистый мешочек с мелочью подобострастно залепетал он. — Всем миром Вам поклонились! Истинный свет, никогда допрежь не видали такого! Как есть чудо!

— Всё! — грубо оборвал его майор Батлер.

Капитон закивал.

— Ну, так иди! — не церемонясь, распорядился Горбунов.

— Круто Вы с ними! — прокомментировала происходящее Лерка.

— Валерия Константиновна! — совершенно изменившимся голосом проговорил Горбунов. — Помилуйте, нельзя ведь в этой публикой по-другому! И так порядок ни в грош не ставят, а тут ещё расшаркиваться с ними!

— Трофима подстрелить приказали, это не с лишком? — спросил я.

— Ольга Павловна, часто к вам на курс увечных с рынка приводят для излечения? — обратился он к Морозовой.

— Шутить изволите, Николай Михайлович! — подхватила та. — Да редкий день не приводят!

— Во-о-от!!! — назидательно воздев указательный перст, воскликнул Батлер-Горбунов.

— А почему к вам? — удивилась Лерка.

— Мы на их примерах целительскую магию постигаем. — Ответила ей графиня от терапии. — Да и кто ещё их горемычных на ноги-то после такого поставит?

— Ага! — очень громогласно согласился Горбунов. — За здорово живёшь!

Морозова укоризненно посмотрела на него, но сказать ничего не сказала. Мы все чуток помолчали. Морозова смотрела на Батлера, я на неё, а Батлер играл в гляделки с Леркой. Вот только делал он это как-то странно, вроде бы и на неё смотрел, а вроде бы и сквозь неё. Графиня заговорила первой:

— Однако же нам пора, господа! Разрешите откланяться, любезнейший Николай Михайлович.

Николай Михайлович не спеша вышел из астрала в реальность, столь же не торопливо поглядел на ейное сиятельство, и очень крепенько удивил меня вопросом, обращенным, однако ж, не мне:

— Оленька, помнится Вам, очень нравились бисквиты мадам Анжелины.

Оленька?! Охрененно девки пляшут по пятнадцать штук за раз! Оленька! Вот это поворот! Так они не просто знакомы, а очень даже близко знакомы.

Оленька, тем временем скромненько опустив ресницы, слегка поводила ножкой, прямо как Карлсон из мультика, я даже подумал, что сейчас реплика про плюшки будет. Но реальность оказалась ещё удивительней:

— А они, дядя Коля, до сих пор мне нравятся…

Дядя Коля?! Вот те нате хрен с подливой! Какой нахрен Мадрид со своими тайнами?! Тут вон чё, и то ничё! Абалдеть! Дядя Коля! Ну, если они родственники, то на кой весь этот карнавал с ихсиятельствами и… и чё ещё было? Николай Михалыч?! Что за шутки такие?

— Ну, так чего мы ждём? — бодро поинтересовался майор дядя Коля. Премьер, премьер-майор. — Валерия Константиновна, не откажите! — обратился он к Лерке, и тут же ей локоток подставил, типа «цепляйся!»

Лерка жеманно так пришвартовалась к дяде Коле Батлеру, и бросила мне через плечу взгляд типа «не отставай».

— Николай Михайлович! — позвал я командира синевато-красных, и когда он обернулся, спросил: — Как бы нам мелочь на монеты покрупнее поменять?

Батлер Михалыч повернулся сильнее и с озабоченным видом посмотрел на мешок, который и в руках нести, неудобно было, и по карманам не рассовать.

— Да-а… Задачка! А я-то думал прогуляться пешком.

— С мешком? — спросила Лерка.

— С мешком? — эхом повторил дядя Батлер. — Хм-м… С мешком… Ну, с мишком, так с Мишком! — и громко, по-командирски: — Мишка-а! Тимоши-ин!

— Слушаю, вашвысброть! — материализовался перед нами синемундирный боец не столь крупных размеров, как Шемякин.

Вашвысброть задумчиво, но быстро осмотрел его и глубокомысленно изрёк:

— Один не справишься! — Новый выкрик: — Ерё-оми-ин!

Ерёминым оказался тот, кто обещал «с робят в полку» три золотых собрать.

— Угу… — удовлетворённо хмыкнул Батлер.

— Николай Михайлович, — Морозова перешла от панибратского обращения к офицеру к чуть более официальному. — А нельзя ли послать человека, предупредить Василия, чтобы к мадам Анжелине ехал?

— Ерёмин!

— Я, вашвысброть!

— Слыхал?

— Точно так!

— Сходи, отправь кого-нибудь!

— Слушаюсь! — и убежал, грузно переваливаясь с ноги на ногу.

А командир моментально переключился на другого подчинённого: