— Это, Николай Михайлович, результат его поединка с госпожой Валерией!

Блин! Вспомнил! Он на этого похож, который «Законопослушного гражданина» играл… Блин! Ну, как его?… Блин-блин-блин… На Джерарда Батрера! Вот!

А, ну, да… Короче этот… ну, офицер этот короче… Батлер Михалыч! Он чё-то завис как-то. Посмотрел на Лерку, потом на валявшегося Трофима, потом на Морозову, и спросил у её сиятельства:

— Ольга Павловна, я что-то не понял, с кем поединок-то был?

Морозова радостно повторила, указывая на Лерку:

— Так вот Валерия Константиновна, можно сказать, собственноручно преподнесла ему урок хороших манер! Указала на его место в жизни!

Батлер Михалыч скептически посмотрел на Валерию Константиновну.

— Вот эта барышня??? — очень сильно сомневаясь, спросил он у Морозовой. — Я думал, вот этот молодой человек. — И он указал на меня.

— Молодой человек тоже, — подала голос Лерка. — Но вчера.

Синемундирный Батлер всерьёз задумался над происходящим, похоже, что-то сильно не вязалось в его представлении о жизни.

— Пять ноль, в пользу Малиновских. — «Констатировала» Лерка.

— Простите, не понял. — Сказал тот, которого называли Николай Михалыч.

— Всё просто. — Решил разъяснить я. — Вчера я дважды победил этого молодца, а сегодня моя младшая сестра одержала над ним верх три раза подряд. Итого пять! Он же не победил никого из нас ни разу, поэтому общий счёт — Пять ноль в нашу пользу!

— Верно! Три раза́ она Трошку-то! — выкрикнул кто-то из толпы, и его сразу же со всех сторон поддержал одобрительный гул.

Офицер медленно повернул голову в ту сторону, откуда выкрикнули, и народ моментально умолк.

— Пять ноль с вашей пользой? Мудрёно как-то! — проговорил Джерард Михалыч.

Он помолчал, переводя свой тяжёлый взгляд с Трофима на Лерку, потом спросил у меня:

— С кем имею честь?

Я приосанился и выдал:

— Малиновский Александр Константинович. — И лёгкий кивок головой.

— Премьер-майор Горбунов Николай Михайлович. — Отрекомендовался он. — Так значит, сестрица Ваша младшая самого Трофима Синицына чуть не до смерти забила? И как же ей это удалось? — спросил он, глядя на то, как зашевелившийся Трошка, пытался приподняться с помоста.

— Каратэ — национальная австралийская борьба! Позволяет успешно противостоять превосходящего по силам противника. — Гордо вскинув голову в только что надетой треуголке, заявила Лерка.

— О, как! — изумляется премьер-майор. — Превосходящего по силам! И насколько превосходящего?

Лерка, поскольку заданный вопрос предназначался ей, указала на бывшего чемпиона:

— Примерно настолько. Хотя, нет! С этим вообще легко! Драться совсем не умеет.

А мордочку скорчила, как будто самого Сигала вместо зарядки по утрам поколачивает.

— Значит, говорите, совсем не умеет? — на пару секунд он про что-то своё задумался, а потом очень громко выкрикнул: — Шемякин!!!

Тут же из красно-синей группы выдвинулся мужичара в синем:

— Слушвашвыскброть! — Выпалил он, вытянувшись во весь свой немаленький рост.

— И такого одолеете? — Спросил майор Батлер.

Странно, во взгляде у майора не было и намёка на издёвку. Там вообще ничего не было, даже особого интереса я там не увидел. Это как в кино, когда герой, ну, или наоборот, злодей, откидывает полу пиджака, а там пистолет.

Шемякин своим видом производил, конечно же, глубокое впечатление. Не то что Емельян, сам Бадюк казался сильно помельче. Лерка осмотрела его с ног до головы, а потом безразлично пожала плечами:

— А Вам зачем?

— Что «зачем»? — не понял Горбунов.

— Ну, зачем Вам знать, сумею ли я его, как Вы выразились «одолеть»? — скрестив руки на груди, осведомилась Лерка. Опять что ли что-то задумала?

— Любопытство, Валерия Константиновна, праздное любопытство. — Невозмутимо ответил командир красно-синих.

Лерка смерила его оценивающим взглядом и бесстрастно спросила в ответ:

— Допустим, смогу, что тогда?

На лице Шемякина недоумение сменялось непониманием, он явно хотел вступить в диалог, но субординация не позволяла.

— Покажите? — с наигранной смиренностью поинтересовался Батлер-Горбунов.

— Для чего? — всё с тем же бесстрастием спросила Лерка.

— Любопытство. — Повторил майор. — Праздное любопытство, сударыня.

Блин! Во что они играют?!

— Николай Михалыч! — воскликнула Морозова. — Будет Вам! Ладно эти… Вы-то чего?

Из толпы кто-то даже не крикнул, просто громко сказал:

— Не сладит она с Гришкой-то. Трошка не сладил, и она не смогёт.

Лерка посмотрела в ту сторону.

— Забоится! — уверенно крикнули с другой стороны.

— Пойдёмте, господа! — решительно заявила Морозова. — Поразвлекали народ, и хватит!

— Да, Лера! — поддержал её я. — Действительно, хватит уже.

Лерка глянула на меня, и я понял, что она придумала что-то очень хитрое, и решил ей не мешать.

— Господин майор! — Обратилась она к Батлеру.

— Премьер майор. — Поправил он её.

— Господин премьер-майор! — Послушно повторила Лерка. — Вот господин Насонов на своего бойца пятнадцать золотых поставил. Тоже, знаете ли, из чистейшего любопытства. А Вы?

Горбунов рассмеялся. Хорошо. По-доброму.

— Ах, вот Вы о чём! — И полез в карман.

Подняв на уровень плеча извлечённый мешочек, он потряс им, и после того, как все услышали звон монет, произнёс:

— Восемь золотых!

По толпе прокатился гул одобрения.

— Восемь. — Повторила Лерка. — Только восемь?

— Вашвыскброть! — Подал голос Шемякин. — Два от себя добавлю, ежели и впрямь отолет!

— Десять. — Сказала Лерка. Меланхолично как-то сказала.

Наступила минута молчания. В смысле, что все молчали.

— Десять. — Повторила Лерка. — Не пятнадцать?

— Вашвыскброть! — Обратился к командиру один из красно-синих тоже в синем. — С робят в полку три наберём, не сумлевайтись!

— Тринадцать. — С грустью произнесла Лерка, и добавила: — Не знаю, как у вас здесь, а у нас в Австралии тринадцать — число несчастливое.

— В какой такой Австралии? — не сдержал удивления майор. А, нет, премьер-майор.

— Николай Михайлович, я Вам позже обскажу всё. — Негромко сказала Морозова.

— Очень обяжете! — повернувшись в сторону графини, так же негромко ответил тот.