— Да, — джинн сплёл наши пальцы.

— Ты мой мужчина…

Он вновь усадил меня на алтарь и вклинился между бёдер. Высота камня была идеальной, и роскошный член прижался к влажным складкам моего лона. Обхватив ногами его торс, я упёрлась пятками в его ягодицы, но мой несговорчивый джинн не торопился.

— Хочу…

— Любишь? — прохрипел он торжествующе, поняв, что я ёрзаю, пытаясь заставить его двигаться.

— Да…

— Повтори.

— Люблю тебя, — вместо обиды, как ожидалось, я испытала такую нежность, что перестала толкать его к себе и улыбнулась. — Даже если ты не хочешь меня…

Зарычав, Кинар протиснулся в меня и, не дав привыкнуть к своей величине, принялся вбиваться глубоко и часто. Впившись ногтями в его плечи, я вскрикивала, запрокинув голову, обнажая шею. Мужчина прильнул к ней, жадно кусая и наверняка оставляя отметины. Зарывшись в его волосы пальцами, прижимала крепче, умоляя не останавливаться. Словно это было необходимо. Мой мужчина грубо стащил меня с камня и развернул к себе спиной.

— Ведьма, — рыкнул он, когда я прогнулась в пояснице. — Послушная?

— Сегодня, — призналась я и застонала от новых ощущений.

Кинар жёстко входил в меня, ударяясь бёдрами в мои. Он сгрёб мои волосы на затылке и потянул на себя.

— Всегда, — прохрипел он мне на ухо и прикусил его до сладкой боли.

Вместо ответа я тонко взвыла от удовольствия. Выскользнувшие когти скребли по камню, разминая цветы, на поверхности взмокшей кожи танцевали огненные блики, внутри живота дрожало готовое взорваться удовольствие.

— Прошу… не останавливайся, — взмолилась я с таким отчаянием, что джинн не ослушался и продолжил двигаться в нужном мне ритме.

Через несколько мгновений я забилась в сладких судорогах умопомрачительного оргазма, бормоча что-то неразборчивое даже для себя самой.

Мужчина последовал за мной, выплеснувшись наслаждением глубоко внутри, укладывая меня на камень и тяжело опустившись на мою спину. Он надсадно дышал, неспешно, оглаживая мои разведенные бёдра.

— Кин, — проныла я, пытаясь его столкнуть с себя и терпя неудачу. — Ты…

— Мы ещё не закончили, — сообщил он, сжимая клыками моё плечо.

— Ты меня раздавишь, — укусы джинна творили со мной странные вещи и я вжалась в его пах ягодицами.

— Так не убежишь, — пояснил он.

— Однозначно, — простонала я, слегка покачиваясь и заставляя мужчину прерывисто дышать.

Он вышел из меня и я развернулась, запрыгнув на алтарь и ложась на цветы. Луна светила сквозь ветви старого дерева, расцвечивая кожу кружевом теней. Джинн прошелся вдоль камня, тёплой ладонью оглаживая меня от кончиков пальцев на ногах до шеи. Я извивалась от трепетной ласки. Запустив пальцы в мои волосы, он притянул к себе для поцелуя. Губы любимого казались солёными от крови. Похоже, он прикусил её, не заметив.

— Ты моя? Теперь, моя? — спросил он, слегка отстранившись.

— Иди ко мне, — слегка сдвинувшись, я освободила место для него.

Кинар смог уместиться рядом, лишь улегшись на бок. Он просунул мне руку под голову и забросил мои ноги поверх своих.

— Не уйду отсюда, пока не закончишь свои ведьминские штучки, — проворчал он. — Даже если нас здесь найдут утром дети и будут пялиться на мой зад.

— У тебя роскошный зад.

— Считаешь?

— Уверена, — обняв мужчину, я прижалась к нему так крепко, что перестала понимать, где заканчивается моё тело и начинается его. — Ты показался мне богом в первую встречу.

— Я чуть не потерял тебя…

Прикусив губу, я потянула джинна к себе и поцеловала его, давая ему свою кровь. Совсем немного хватило для того чтобы мы оба вспыхнули в голубоватом полупрозрачном пламени. Джинн не сводил с меня внимательного взгляда, и это придало мне смелости.

— Отдаю себя тебе и верю, что не предашь, не причинишь мне боли и не отвергнешь в минуту отчаянья, — мужчина замер. — Забираю себе всё, что ты готов мне отдать…

Мгновенье спустя, Кинар прошептал:

— Свою душу, каждый свой удар сердца и дыхание.

Он принёс клятву, которой не было равных, и от накатившего счастья я зажмурилась. Цветы под нашими телами пришли в движение. Они скользили, вдавливаясь в тело. Я ощутила все лепестки, стебли и листики. Джинн тоже это почувствовал и удивленно вскинул брови. Растения слегка нагрелись и скользнули под нашу кожу.

— Так должно… — я улыбнулась, и мужчина запнулся, подарив мне вид своих клыков.

— Помнишь рисунок на моей руке? — он кивнул. — Это оберег. Если с тем, кому он посвящён, случится беда, он потянет силу из того, кто его носит. Только так я смогла спасти Санира. В тот день я признала его своей семьёй. А теперь…

Я села и развернулась к мужу спиной. На ней вились цветы от шеи до самых ягодиц. Горячие пальцы очертили рисунок, замерев у лопатки, прямо над сердцем.

— Ты посвятила себя мне?

— Так же как и ты, любимый, — развернувшись, я склонилась над ошеломленным джинном. — Теперь ты владеешь моими силами, как я твоими. Теперь ты мой муж.

— Жена? — усмехнулся мужчина, поднимаясь и рассматривая изображения маков, вплетенные в его родовые татуировки вдоль всей левой стороны тела от плеча до пятки. — Ты не говорила, что я буду ворожить…

— Глупый, — засмеялась я. — Ты не сможешь причинить мне вред. Даже в порыве гнева. Как и я тебе. И если случится страшное…

— Мы вместе справимся, — понял Кинар.

— Ты моё сокровище, — замурчала я, прижимаясь к горячему телу. — Самый красивый, замечательный джинн…

— Не говори так на людях, — проворчал он, совершенно не выглядя недовольным.

— Люблю тебя.

— А это можешь говорить в любом месте и в любое время, — позволил Кин, вызвав умиление.

— Как скажешь, милый.

— Ох, не верю я в твою покорность. Ведь ты не будешь такой?

— Тебе не понравилось бы.

— Конечно, — не стал он спорить. — Мне понравилась ведьма, которая уложила моих ребят и стояла против меня как равная. Такой и будь.

Я заметила пару цветов, вплётенных в мои волосы. Вынув их из прядей, я приложила растения к груди, там, где всегда ощущала метку джинна и охнула, когда мужчина резко притянул меня к себе, вминаясь своей кожей в мою.

— Вместе…

Цветы втянулись в нас и разъединившись я убедилась, что пара маков повторяют друг друга словно в зеркальном отображении. Хотелось что-то сказать Кинару, объяснить, насколько произошедшее важно для меня и…

— Знаю, — просто сказал он, улыбнувшись и потирая возникшую метку.

Стало так тепло, так спокойно, как не было никогда в моей долгой жизни.