Потому что теперь могу облажаться я сам.

Боюсь даже представить, что творилось бы у меня внутри во время такого разговора. Даже когда София сообщила о своей книге, я не испытывал такого… отчаяния.

– Мне нужна передышка.

– Что еще за передышка? Ты не можешь отказаться от роли в спектакле.

– Об этом не было речи. – Мне противен мой дрожащий голос.

Как, черт возьми, будет теперь выглядеть рядом с этой Джульеттой мой Ромео?

* * *

Когда я, наконец, добираюсь до своей квартиры, часы показывают почти одиннадцать вечера. Тяжесть в груди и в животе никуда не делась. Я ни на чем не могу сосредоточиться, засунуть ключ в замочную скважину – и то почти непосильная задача.

В дверях меня встречает Девон, почти готовый ко сну: босой, в пижамных штанах.

– Мне звонил Лоренс. Ну и вид у тебя!

Я протискиваюсь мимо него и ползу на кухню.

– Где водка? Хорошая!

– В морозильнике. – Он хмуро тащится за мной. – Ты в порядке?

– Нет, но буду. – Я достаю бутылку Grey Goose, наливаю полстакана, отпиваю большой глоток, наливаю еще. – Буду очень скоро.

– Выкладывай, что стряслось. – Он садится на табурет.

– Самое обычное дело. Знакомятся парень и девушка. Наверное, она с самого начала знает, кто он такой. Они встречаются. Она узнает его секреты и предает его.

– Неужели? Прямо так? Знаю я тебя. Когда случается неприятность, ты замыкаешься: рот на замке и…

– Она ничего не объяснила.

Девон вздыхает и смотрит на меня в упор.

– Это же Елена! Ты подумай…

– Нечего тут думать! – рычу я, делаю новый глоток и отправляю стакан скользить по столешнице. – Ты будешь со мной пить или нет?

Девон вглядывается в меня, и я знаю, что он видит. Осунувшуюся физиономию. Поникшие плечи. Жалкую жертву обмана. Опять!

Друг уверенно кивает.

– Наливай. Поговорим завтра.

* * *

На следующее утро Девон входит в мою спальню и резко поднимает жалюзи. В окно заглядывает яркое солнце.

– Вставай, пьяница! Ты проспал тренировку на стадионе, Эйден пытался узнать, что с тобой, уже звонил кучу раз!

Я с ворчанием сажусь в постели.

– Скажи ему заткнуться.

Девон переводит взгляд с меня на пустую бутылку из-под водки на ночном столике.

– Ты сто лет не надирался, Джек. Я тебя не узнаю.

Не обращая на него внимания, я, почесываясь и покачиваясь, встаю и бреду в душ.

– Который час?

– Полдень.

Я с дрожью вспоминаю свое прошлое, бочки выпитого в молодости. Я уснул почти в три часа ночи, в тысячный раз прокручивая в уме разговор Елены.

– Не говори Эйдену лишнего. Я сам ему завтра позвоню. Что-нибудь придумаю.

Последнее, что мне нужно, – чтобы мой дублер узнал про Елену.

– Как скажешь. Утром заезжал Лоренс. Он уже побывал в Дейзи и застал Елену, когда она пришла отпирать библиотеку.

Мне становится еще хуже.

– И что?

– Он просил ее подписать договор о неразглашении.

Не знаю, как я это вынесу.

– А она что сказала?

– Важнее, что сделала: вырвала у него бумагу и швырнула ему в лицо. Потом Тофер выгнал его из библиотеки.

У меня разболелась голова, я болезненно щурюсь.

– Прямо так? – Я представляю ее в короткой юбке, с поднятыми наверх волосами, с красным от гнева лицом, как вчера вечером, с пылающим взглядом. – Да уж…

– Такие, как Елена, не подписывают договоры о неразглашении, Джек. Такими, как она, надо дорожить. – Девон задерживается у двери. – Я звонил ей.

– Зачем? – буркаю я.

– Потому что, по-моему, она…

– Что она сказала? – Я ненавижу себя за этот вопрос, потому что это вопрос слабака. У меня саднит в груди.

– Елена такая же скрытная, как ты. Не девушка, а клад! Ни за что не поверю, что она кому-то про тебя рассказывает. Она не такая. Остановись, поразмысли…

У меня идет кругом голова.

– У меня с ней все, Девон. Я… я…

– Ты влюбился.

Меня трясет. Влюбился? Влюбился.

Даже не знаю, что это значит. Знаю одно: это опасно.

– Хотя бы поговори с ней.

Я мотаю головой.

– Что бы я ни сказал, она может это использовать.

– Ты провел с ней не одну неделю, спал в ее постели, не показывался дома. Обычно ты так не делаешь! Когда я с ней танцевал, ты чуть с ума не сошел от злости. Ты погнал нас вкалывать в ее доме! Ты бы видел, Джек, как ты меняешься, когда говоришь о ней! А уж когда ты на нее смотришь…

– Иди вон.

– Учти, ты совершаешь ошибку.

– Знаю. Я ей доверился.

– Это тебе только кажется.

Я неуверенно облизываю губы. Во мне поднимаются горестные волны, цунами непрошеных эмоций.

Девон удаляется, а я ковыляю в ванную, где издаю стон, увидев в зеркале темные круги у себя под глазами, маску скорби…

К черту!

Не могу я в нее влюбиться, потому что это…

Потому что это еще вернее меня прикончит.

В памяти опять всплывают подробности прошлого вечера, и я хватаюсь за раковину, вспоминая ее оскорбленное лицо, ее гнев и спокойное достоинство в ответ на мой натиск.

Но…

Елена мне так ничего и не объяснила.

«Я люблю тебя», – сказала она. Эти три слова невозможно забыть.

А с другой стороны…

Почему она не рассказала мне про Blue Stone?

Елена

– Дай мне!

Тетя Клара, войдя ко мне в ванную, отнимает у меня плойку и сама колдует над моими волосами. Она примчалась после работы, чтобы помочь мне подготовиться. Я уже двое суток живу на автопилоте. Вчера в библиотеке появился Лоренс в дорогом костюме – ввалился в дверь, поймал меня и со скорбным видом сунул мне под нос новый договор о неразглашении. Я едва сдержалась, когда он спросил, сколько будет стоить моя подпись. Я ответила, что во всем мире не наберется такой суммы. Потом схватила ножницы, со зла изрезала бумажку на тонкие полоски и бросила к его ногам. Лоренс так вытаращил глаза, словно у меня выросла вторая голова. Вмешался Тофер и проводил его к выходу.