Он входит в меня медленно, кажется, что его терпение безгранично. Я настороже, дыхание застревает в легких, мышцы напряглись. Но он целует меня и уговаривает губами и языком. И когда он уже целиком во мне, напряжение спадает.

Он выдыхает мое имя, приподнимается на руках и заходит в меня глубже, двигается вперед.

Я закрываю глаза и стараюсь помнить о том, что надо дышать. Он растягивает меня своим огромным членом, и я чувствую, как где-то глубоко внутри саднит. Я вздрагиваю. Внезапно он почти полностью выходит, а потом возвращается в меня, я выдыхаю.

Ох. Это было неплохо.

– Если я буду двигаться больше и быстрее, я взорвусь, – говорит он. Открыв глаза, я вижу по его лицу, как он сдерживается, стискивая зубы.

– Ты так чертовски хороша, – бормочет он.

Когда я двигаюсь под ним, ему становится еще лучше, и мы оба стонем. Я сгибаю ноги так, что мои голени оказываются по обе стороны от его бедер. Он снова входит меня. Выходит и возвращается. Медленно наши тела сливаются воедино. Его губы снова касаются моих. Свободной рукой он ласкает мою грудь.

– Подними руки, – приказывает он, и я подчиняюсь. Поднимаю их над головой, кладу на подушку. Он сплетается со мной пальцами и удерживает их. Почему-то от этого мы словно становимся ближе.

– Двигайся вместе со мной, детка, – шепчет он. Я так и поступаю, приподняв бедра, сжав ноги по обеим сторонам от него. Он шепчет мне слова поддержки, и я обвиваю ногами его талию, привязываю к нему свое тело так, что он может войти в меня на всю длину своего члена.

Это… потрясающе. Чувство наполненности. Я связана с ним, он мной владеет, и в этот момент… я больше не чувствую его над собой и внутри себя. Мы держимся за руки, сцепившись пальцами. Он наклоняется, целует меня и говорит немного хриплым голосом:

– Я сейчас кончу. А ты?

Нет, но это неважно. Я сжимаю его руку, приподнимаю голову, чтобы дотянуться до его рта. Он убыстряется. В тишине дома слышно, как бьются друг об друга наши влажные тела. Потом он замирает надо мной, вцепившись в меня пальцами так сильно, что даже больно. Из глубины его груди вырывается хриплый крик, и он сильно входит в меня последний раз. Тишина наполняется звуком моего имени, а его тело сотрясает дрожь.

Я лежу под ним, под его изнеможением, потрясенная тем, что мы только что сделали. Что у нас был секс, и он лежал на мне и входил в меня. Что я кончила от того, как он трогал меня пальцами, и мне понравилось. Во всем прекрасном вечере была только лишь одна маленькая заминка, но я с ней справилась.

Лежа на мне, он обмякает, но продолжает обнимать. Его тело давит на меня всем весом. Он дышит с трудом. Я высвобождаю одну руку и глажу его влажные волосы, спину, чувствую, как он вздрагивает под кончиками моих пальцев. Я осыпаю его поцелуями: шею, щеки, подбородок. Целую везде, куда только могу достать. Он отстраняется, чтобы бросить на меня взгляд из-под отяжелевших век, и на его лице написано удовольствие.

– Останешься на ночь? – спрашивает он. А я киваю и кусаю губы, чтобы не начать во весь рот улыбаться.

– Голодная? – Когда я снова киваю, он перекатывается на бок, приобняв меня и подгребая меня к себе. – Я только сниму презерватив, и мы подремлем. А потом придумаем что-нибудь на ужин. Или закажем. Все, что захочешь.

Он целует меня в лоб, встает с кровати и на цыпочках идет в ванную с безмятежностью, которой я могу лишь позавидовать.

Возможно, однажды я буду настолько ему доверять, что смогу ходить перед ним голой. Возможно, раз и навсегда избавлюсь от своих комплексов…

К тому времени, как он возвращается в кровать и притягивает меня к себе, я уже почти сплю. И в конце концов засыпаю как убитая, будто не спала уже многие годы. Впервые я сплю без сновидений.

Кэтрин

Сейчас

Многое было в моей жизни. Со мной происходили ужасные вещи. Я познала трагедию, боль, утрату и неописуемую жестокость.

Настало время испытать нежность, страсть, желание, любовь. Теперь я знаю, каково это, когда обнимаешь и целуешь дорогого человека.

И, конечно, я знаю, что значит, когда тебя предают. Много раз переживала предательство.

Меня предала Сара, лучшая подруга. Она не знала, как дружить со мной после того, что произошло. Меня предали СМИ. Некоторые из них стали обливать грязью во время судебного процесса, сделав из меня шлюху, которая якобы сама захотела, чтобы ее похитили.

Меня предал отец, и это больнее всего. Он не мог справиться с чувством вины и стыда за то, что со мной случилось. Обращался со мной так, что меня саму переполняли стыд и вина, и я не знала, как с этим справиться. Он причинил мне самую страшную боль на земле, может быть, даже большую, чем Аарон Уильям Монро. Я всегда буду плакать и сожалеть об этом.

Но когда я проснулась сегодня утром в кровати Итана и мое голое тело немного ныло от его нежных ласк прошлой ночью, я почувствовала себя на седьмом небе.

Теперь он в душе. Я слышу, как шумит вода. Просыпаюсь и протираю глаза. Вчера ночью мы допоздна болтали и занимались любовью. Ужинали, смеялись, трогали и целовали друг друга. И никак не могли перестать.

Немного саднит между ног, все тело ноет, а губы и щеки натерла его щетина.

Наконец вода смолкает, и я слышу, как он одергивает занавеску. Я представляю себе мокрого голого Итана, и возникшее желание отдается болью. Надо было ему позвать меня в душ с собой.

Впрочем, это всегда можно устроить.

– Давно встал? – спрашиваю я громко.

Его голова показывается в приоткрытой двери ванной комнаты.

– Привет. – Он широко улыбается. Итан весь мокрый: и прекрасное лицо, и широкие плечи. Мне хочется подойти к нему, но я остаюсь сидеть в кровати. Отсюда я вижу небрежно повязанное на бедрах полотенце. Мое внезапно возникшее воображение разгорается сильнее. – Ты проснулась.

– Когда ты встал? – спрашиваю я.

– Не знаю, минут двадцать назад, – пожимает он плечами. – Ты спала, не хотел тебя будить.

– А может, я хотела принять душ вместе с тобой, – говорю я и надуваю губки. Когда только я этому научилась?

От этого он улыбается еще шире:

– В следующий раз обязательно. – Люблю, когда он обещает.

Итан исчезает в дверном проеме, и я представляю себе, как он снял с бедер полотенце. Слышу, как выдвигает ящик, звякает чем-то об кафельную полку. Снова открывает кран. Я откидываюсь на спину и закрываю глаза. Как приятно лежать и слушать звуки его утренней возни. Это так нормально, обыденно, и в этом столько свободы. Я чувствую ее внутри. Как будто я вскарабкалась на вершину горы и выжила. Наша с Итаном жизнь может быть такой. Жизнь вдвоем.

Счастливая.

Полная.

Внезапно на прикроватной тумбочке пищит его телефон. Я испуганно подскакиваю и глубоко вдыхаю, чтобы унять пульсацию в груди.