Уступил Вадим просьбам, аккуратно завернул веточку земляники в чистый лист бумаги; пакетик получился жалкий, маленький. Ну, что это за подарок, такая бедность, невольно сравнишь его с нарядной коробкой одеколона.

В течение почти двух лет Антон собирал коллекцию тонкой цветной бумаги, у него скопилось около сотни листов и ни одного одинакового. Антон предложил другу всю свою бумагу, и ребята быстро завернули брошку, сделав красивый и большой пакет.

Последним поездом уезжал в город Вадим, школьницы остались ночевать у Камчатовых. На вокзале Тамара, пожимая Вадиму руку, хотела сказать «до следующего воскресенья», а вырвалось другое:

— Спасибо, Вадим, что приехал… Я была рада. Я была очень рада.

В среду неожиданно Тамаре пришлось быть в городе. Концерт в Доме пионеров кончился рано, и она пригласила Вадима посмотреть новый фильм. За ними увязался и Антон.

До начала сеанса оставалось больше часа. Вадим предложил Тамаре и Антону погулять по Невскому проспекту.

Зная привычку Вадима вечно куда-то спешить, Тамара взяла своих спутников под руки. С ней скучать было невозможно. Она интересовалась, какую программу к выпускному вечеру подготовили участники самодеятельности. Недовольна была, что в ее школу мало прислали пригласительных билетов. Она спрашивала, Антон, отвечал, а Вадим мало-помалу мрачнел — пригласил товарища в компанию, и нате — сам оказался лишним.

На площади Восстания шла киносъемка. Юпитеры заливали ослепительным светом вокзал.

— Пойдемте посмотрим, — торопилась Тамара, таща собой обоих приятелей. В эту секунду регулировщик перекрыл движение, улицу запрудили потоком двинувшиеся машины. Вдруг раздался крик, заглушивший сердитое ворчанье автомобильных двигателей и отрывистый лай сигнальных рожков.

— Мураш! Вадим!

В кузове грузовика стоял парень в какой-то драной поддевке, на стриженой голове засаленная форменная фуражка. Трудно было признать в нем Евгения Шаброва. После его побега прошло меньше года, а как он огрубел, постарел, ему можно было дать все двадцать пять лет! Правую щеку перерезал глубокий шрам. Евгений угрюмо глядел на своих товарищей, зябко кутаясь в поддевку:

— Вот и свиделись…

— Свиделись.

Вадим не узнал своего голоса. Евгений стал для них чужим человеком.

— Какие новости в училище?

— Закончили по пятому разряду. Уезжаем за Полярный круг.

Горькая была встреча. Антон нервничал, не найдя в кармане спичек, разломал карандаш. Когда-то этот парень в жалких лохмотьях — Евгений Шабров, человек без паспорта, был его другом. И у Антона могла быть такая судьба. Страшно было даже думать об этом…

Понимал и Евгений, как глупо он поступил, сбежав из училища. И вот финал: Эмилию снова выслали на север за спекуляцию, его, Евгения Шаброва, осудили за кражу.

— Счастливые вы, ребята. Может, и я закончил бы сто двенадцатое, может, и из меня токарь-лекальщик вышел? Как думаете? Вышел бы?

Голос у Евгения дрогнул. Ребята молчали.

— Сам виноват, — не глядя на него, ответил Вадим. — Евгений Владимирович всегда тебя хвалил, а он в токарном деле профессор.

— По какой статье идешь? — спросил Антон.

— По тридцать пятой.

Наклонившись к Тамаре, Антон шепнул:

— Долго ему не разрешат жить в крупных городах.

Евгений усмехнулся:

— Не отбыть срок. Весной ночевал на парковых скамейках. Самая лучшая гостиница — сырой подвал.

И опять все четверо замолчали.

Регулировщик начал пропускать транспорт. Тронулись машины, Евгений махнул рукой. Только и можно было разобрать:

— Передайте Николаю Федоровичу!.. Пускай… Вот если бы можно было… жизнь начать…

Он сел на скамейку рядом с милиционером и, уже не оборачиваясь, еще раз махнул рукой.

49

В понедельник Вадим и Антон уезжали в Заполярье. Провожать пришли их сверстники, Николай Федорович, Камчатовы, Евгений Владимирович. Иван и Анатолий опаздывали. Первой увидела их Оленька. Впереди шагал Анатолий, чуть наклонившись вперед, держа на вытянутых руках большой сверток. За ним, стараясь не отставать, Иван с таким же пакетом. Протиснувшись к отъезжающим, Анатолий с удовольствием передал свою ношу Вадиму, а Иван — Антону.

— Весь Ленинград объехали. Здесь адреса всех цветочных магазинов города, — Анатолий показал узкий листок бумаги, исписанный сверху донизу. — Хорошо, что в Ботаническом саду нам подарили. А продать отказались.

Оленька сняла газету с пакета; из большого глиняного горшка одиноко торчал худосочный черенок с бледно-зелеными лепестками.

— Цитрусовые деревья, держите в тепле. Через три года будете иметь своя лимоны. Витамины за Полярным кругом — наставительно говорил Анатолий, — это эликсир жизни.

Из мощного динамика женский голос предупредил граждан пассажиров и провожающих: «Скорый поезд отойдет через пять минут». И здесь, на вокзале, Николай Федорович вел себя как в училище. Уезжающие хотели побыть в кругу друзей до последней минуты, но, уступая, настойчивым требованиям директора, придвинулись к самому входу в вагон. Евгений Владимирович крепко обнял Вадима, сунул ему в карман шинели тетрадь: наставления по скоростному резанию:

— Едете в незнакомое место, пригодятся мои записи.

Антон неожиданно обхватил токарного мастера, поднял и поцеловал.

Елена Павловна расплакалась, генерал поцеловал Вадима в лоб. Тамара была грустна, но Вадиму показалось, что ей безразлично, что он уезжает.

Вадим охотно ехал в Заполярье. Там начиналось восстановление механического завода. С таким же желанием он отправился бы в любую географическую точку страны, туда, где нужны токари. «Однако человек всегда остается человеком, трудно ему покидать обжитое место, где остаются товарищи, друзья, — думал Вадим, — но это ведь не надолго. Жизнь еще только начинается. Мы еще встретимся». И он тихонько произнес: «До скорой встречи, друзья!»

Сперва скрылись продолговатые прямоугольники кирпичных привокзальных зданий, затем за окном вагона замелькали путевые сторожки, тропинки, пахотные поля и огороды. На некоторых перегонах курьерский поезд шел медленно. К самой насыпи подходили траншеи, обнесенные в шесть колов колючей изгородью. В одном месте, у дзота, стоял обгоревший танк, время и непогода не стерли на башне фашистского клейма — белый крест. Такова судьба убийц.

Пассажиры быстро обжили свои полки. В пятом купе завели патефон. Проводник, надев белый передник, разносил чай. В вагоне полярного экспресса наступила нормальная дорожная жизнь

Вадим продолжал стоять у окна, подавленный навязчивой думой, стараясь понять причину, почему на вокзале Тамара была холодна, словно присутствовала при отправке грузов малой скоростью, а не провожала друга. Обижаться-то, кажется, ей не на что было. За последний месяц между ними не произошло даже маленькой размолвки.

Громкий смех, раздавшийся в купе, ненадолго отвлек Вадима от думы. Три моряка Северного флота, возвращавшиеся к месту службы из краткосрочного отпуска, и Антон ожесточенно били медными костяшками по обшарпанной крышке походного сундучка. Антон умело