и большей частью повседневной работы занимались эрудированные государственные рабы. В целом это было неблагодарное занятие, и образованные люди предпочитали более назидательные темы для размышлений.

Глава 10

Общественные ценности

В общественных отношениях в Древней Греции с самого начала царила жесткая конкуренция, о чем нам не следует забывать. Несмотря на четкий ход мыслей и развитие искусства, относительное отсутствие бессвязности и неопределенности, для древних греков свойственно стремление пробиваться и вдаваться в крайности, с весельем и великолепием рука об руку идут бесчувственность и жестокость, жажда обрести как можно больше личной власти, богатства и красоты, нежелание идти на компромиссы. В этом мире жизнь проходила на открытом воздухе, была больше общественной, чем частной, и индивидуум ощущал постоянное присутствие своих соседей и сильное давление с их стороны. Сам, в свою очередь, он также оказывал как можно больше давления с помощью всех качеств, на обладание которыми он претендовал.

Основным свидетельством этого вполне справедливо считается смысл, который греки вкладывали в слово «добрый». Связанное с ним существительное среднего рода в основном использовалось для обозначения материальных благ[24]. Люди или вещи зачастую были «хороши» для чего-то или «хороши» в чем-то. Если грек просто называл человека «хорошим», не вдаваясь в подробности, он, как правило, подразумевал, что тот храбр, хорош в бою, не имея при этом, скорее всего, в виду, что этот человек добр, всегда готов помочь или бескорыстен. Отвлеченное имя существительное арете, которое мы ввиду отсутствия более точных аналогов переводим как «добродетель», на самом деле означает наличие у кого-либо выдающихся способностей к чему-либо, вероятно, такому, что мы могли бы посчитать добродетельным, но часто к такому, к чему мы относимся в лучшем случае как к вещи, нейтральной с моральной точки зрения. Задача грека состояла в том, чтобы делать что-то хорошее, но результатом этого должен был стать успех, а не реализация благих намерений.

Любое дело греки стремились превратить в состязание или проверку, агон, по их собственному выражению. Очень многое уже было написано об агональном характере древнегреческой культуры, причем одни из этих работ довольно полезны, а в других слишком много преувеличений. Для раскрытия этой темы также использовалось разделение на «культуры стыда», в рамках которых люди пытаются избежать того, что может опозорить их в глазах сотоварищей, и «культуры вины», носители которых стараются избегать того, что заставляет их чувствовать вину. Тот путь, который греки прошли со времен Гомера, можно сопоставить с промежутком времени, на протяжении которого первая из этих разновидностей культуры уступила место второй. Кроме того, было проведено различие между «соревновательными» добродетелями, для обозначения которых использовалось слово арете, и добродетелями, связанными с «сотрудничеством», которые мы считаем более достойными того, чтобы к ним стремиться. Несмотря на то что последние прокладывали себе путь по мере развития древнегреческой цивилизации, вряд ли им удалось в конце концов одержать верх.

В поэмах Гомера, несомненно, описывается крайний вариант свободы действий носителей соперничавших друг с другом добродетелей, ведь герои, участвовавшие в Троянской войне, доказывают свое превосходство самым действенным способом – убивая друг друга. Притязания на славу превосходили все остальные. Они допускают отступление пред лицом значительно превосходящей силы, но его нужно провести блестяще, уподобившись льву, а не оленю. В исключительных обстоятельствах герой должен вернуться в бой, даже если, подобно Гектору, знает, что обречен, ибо, отступив, он окажется в невыносимом положении. В этом проявляются сильные и благородные чувства и взаимная поддержка – Гектор должен защищать свой город, в случае беды друг обязан прийти на помощь, но действовать этих людей заставляет страх прослыть трусом или потерпеть неудачу. Но перед нами лишь часть картинки, и поэт, описывающий трогательную сцену расставания Гектора со своей женой Андромахой, знал, сколько еще придется потерять герою, принявшему вызов чести, но при этом считает, что последний превыше всех иных соображений.

Во время охоты, атлетических соревнований и войны необходимо было продемонстрировать смелость и умения, и более мирные добродетели также ценились. Одиссей и Пенелопа были добры по отношению к рабу Евмею, причем в гораздо большей степени, чем того требовали обстоятельства. Оплакивая Патрокла, Ахилл и другие вспоминали не только его доблесть, но и доброту. Но соперничество и демонстративное поведение никогда не уходили на задний план. Даже гостеприимство в некоторой степени представляло собой состязание в расточительности, и герой, накопивший в своем дворце больше ценностей, чем другие, обретал славу. Представители знати во время пиршеств с удовольствием слушали песни. Песнопевцы, как правило, были профессионалами, но Ахилл проводил время в своей палатке, самостоятельно исполняя героические песни. Все действия героя должны быть совершены правильно. Кодекс аристократа был точным и тщательно разработанным, ведь у представителей знати было на это свободное время, причем в нем было прописано все, вплоть до того, что гостю следует сначала предложить ванну и пищу, а уже затем выяснять, как его зовут и чем он занимается.

Герои были правителями, потомками богов, и между ними и простыми смертными простиралась пропасть. В поэмах Гомера человек, занимающий более низкое положение, только единожды забыл о своем месте и вступил в спор с царем. Им был Терсит, пожаловавшийся на то, что Агамемнон получил непропорционально большую долю добычи, и предложивший простым воинам отплыть, тем самым показав правителю, что без них он не справился бы. Гомер настраивает своих слушателей против Терсита, описывая его уродливым и злоречивым, и воины изо всех сил аплодировали Одиссею, ударившему его золотым скипетром. Против него не приводится ни один аргумент. Грекам, осаждавшим Трою, вероятно, было очевидно, что цари должны вести, а войско – проявлять к ним должное уважение. Ситуация выглядит нереальной, так как роль войска в поэме не очень похожа на ту, которую приписывает ему Терсит. Поэт сочинял свои произведения в совершенно другом мире, где представители знати, возможно, уже не могли так легко прогнать человека, подобного Терситу, чьи аргументы кажутся более убедительными, чем жесткая ответная реакция Одиссея. Даже говоря о мире Одиссея, описанном в эпосе, можно с полным основанием думать о том, какое место в этом обществе занимали простые люди и о чем думали не такие приближенные к хозяевам рабы, как Евмей.

Гесиод, в свою очередь, смотрит на мир аристократов из-за пределов заколдованного круга, не питая при этом к ним особой любви, причем не только из-за подкупности несправедливых судей, возможно принявших решение о том, что усадьба должна перейти к брату поэта. В своей притче о соловье, пойманном ястребом, упрекающим его в том, что он пищит, и